Асимметрия эго - страница 5

В этот момент белка встрепенулась. Девушки синхронно ударились головами о подголовники, и только благодаря фиксирующим ремням их не разметало по салону клипсы.

– Что такое?!

– Не знаю, – растерялась Октябрина.

Её взгляд пал на энцефалограмму белки, где наблюдалось явное возбуждение активности мозга зверька.

Тут она поняла, что за всем этим ужасом совершенно забыла заправить белку гранулом, эффект которого, оказывается, иссяк. Белка вскакивала и взбрыкивала. Словом, вела себя буйно, пытаясь опять сбросить клипсу со спины, пока Октябрина пыталась дотянуться до кнопок, чтобы поставить новый укол гранулного транквилизатора и вновь подавить беличьи инстинкты. Тщетно. Ситуация вышла из-под контроля, что дополнительно осложнялось слабеющими ремнями, которыми клипса крепилась к телу белки. Тогда Октябрина решилась на отчаянный шаг. Она наобум ударила по панели в предположительную область нужной кнопки. Белка как по команде остановилась.

– Получилось? – спросила Октябрину соратница.

Та медленно повернула голову влево, где сквозь большое окно в слабом свете дупла поблескивала загнутая игла.

Обе девушки растерянно смотрели на эту пугающую картину, понимая, что теперь их ждёт.

– Почему тогда она остановилась? – спросила Февралина.

Октябрина взглянула на гигантскую мохнатую макушку через стекло и поняла, что белка принюхивается.

– Она чувствует, – ответила Октябрина.

Белка снова сорвалась с места. Выскакивая из дупла, она с такой силой ударила клипсой о его стенки, что та покрылась сетью трещин. Один из ремней Октябрины лопнул. Девушка со всей дури приложилась лицом о металлическую панель.

Белка рванула на север. Еловые ветки хвойными плетьми хлестали по куполу клипсы, а сокращение и перекатывание напряжённых мышц зверька передавались по ней вибрациями. Ловко перепрыгнув на берёзу, миновав изгородь из брунок, зверёк изящно крутанулся между узловатыми ветками, затем рванул на соседнюю ель. Уже там белка понеслась наверх, взбираясь по стволу на вершину, описывая своим телом спираль. Когда она наконец добралась, взору предстала пугающая картина: густой синий дым вздымался всего в паре сотен метров, но он не уходил ввысь, а собирался в бурлящую синюю шапку над лесом, область которого накрывал гигантский полупрозрачный купол. Стаи птиц, спасающихся от пожара, врезались в невидимую преграду, тут же вспыхивали блеклыми вспышками, после чего тлеющими угольками падали вниз в пасть всепожирающему огню.

– Они знают, каким способом мы передвигаемся, – произнесла Октябрина, – и решили отрезать нам все пути, в том числе и с воздуха.

Февралина ей не ответила. Тогда Октябрина обернулась и увидела, как Февралина, обнимая и тихо глотая слезы, уткнулась в плечо пристегнутого рядом мужчины.

– Апрель… мёртв, – дрожащим голосом произнесла Февралина.

– Соболезную, – Октябрина потупила взгляд.

Тут обе почувствовали беличью дрожь. Зверёк чувствовал, что его ждёт, и трясся от страха.

– Они в любом случае убьют нас, – с трудом взяв себя в руки, сказала Февралина, – так почему же вместе с нами должны умирать невинные?

– Что ты предлагаешь?

– Сдаться, – зажмурившись, стиснув кулаки, сквозь страх и боль ответила Февралина, – с условием остановить пожар и не губить остаток леса и его жителей.

Октябрина отвела взгляд. Прямо перед ней, съёжившись от непонимания и страха, сидел маленький рыжий зверёк. Он отчаянно пытался закрыться своим пышным хвостом, чтобы спрятаться. Чтобы не видеть, не слышать беспощадный треск всепожирающего огня и вой таких же, как он, ни в чём неповинных животных.