Осточертела ей эта слава! Окруженная поклонниками, завистниками, настырными журналистами, Ася чувствовала себя как никогда одинокой. Были, конечно, и друзья: Собинов, Шаляпин, Станиславский, они заботливо относились к такому же самородку из народа, каковыми являлись сами, но у великих певцов были свои гастроли, теплые встречи случались нечасто. Асе хотелось в Петербург к Виктору, казалось, он один по-настоящему ей близок, и только с ним она может быть счастлива. Однако гастрольный график был жестким, а импресарио неумолимым, поскольку билеты раскупались задолго до концертов. Ася стала жертвой своего успеха, заложницей собственной славы. Мир искусства, богемы оказался вовсе не таким сладостным, каким рисовался в мечтах.
Она заболела. Ею овладела апатия, сил не было встать с кровати, пропал аппетит. Приглашенный доктор, осмотрев больную, сказал:
– Пока не вижу ничего страшного, просто переутомление. Необходимы отдых, покой, смена обстановки. И временно никаких страстей, выступлений, суеты. Съездите-ка вы, голубушка, домой, к семье, к своим корням, побудьте какое-то время подальше от публики, поклонников, газетчиков.
И Ася вдруг осознала, как соскучилась по сестрам, по бабушке, по ощущению себя частью семьи. Остро захотелось пробежаться по лугу за околицей, поплыть на лодочке по Волге к высокому правому берегу с куполами церквей, с белыми беседками в зелени, услышать ярославский колокольный перезвон. Домой, в родную слободу, увидеть родные лица, солнечные блики на беленом боку печки, услышать ворчание бабушки и смех сестер – вот что ей необходимо!
Штерн вынужденно смирился. Концерты на ближайший месяц отменили.
Тихо таял апрельский день. Лошадка неспешно чавкала копытами по непросохшей дороге. От речки Урочи тянуло сыростью. Жаровня в ногах Аси остыла, и она зябко куталась в шерстяной плед. Наконец дорога, вынырнув из леса, поднялась на пригорок и влилась в главную улицу Яковлевской слободы. Ася с жадностью вглядывалась в знакомые строения.
– Стой, приехали, – она коснулась рукой в шелковой перчатке спины кучера.
Экипаж остановился перед родительским домом. Сколько она здесь не бывала? Лет семь или больше… Последний раз приезжала за благословением на брак с Бартошевским. Батюшки, неужто десять лет минуло? За эти годы родительский дом словно съежился, потемнели стены, потрескались наличники, покосились ставни. Не только люди стареют, дома время тоже не щадит.
Возле дома на завалинке, освещенная последними лучами заходящего солнца, сидит старушка. Неужели бабушка? Совсем немощная стала. Ася отпустила возницу с экипажем в город, на постоялый двор, сама подошла к Матрене и присела рядом.
– Здравствуй, бабушка, вот я и приехала.
– Кто здеся? – Матрена повернулась к ней вполоборота, и Ася с болью в сердце поняла, что та ее не видит.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
