Также в буддизме аскетические практики имеют первостепенное значение как средство достижения просветления (нирваны). Хотя исторический Будда Сиддхартха Гаутама отверг чрезмерную суровую аскезу в пользу «срединного пути», сами по себе осознанная умеренность и дисциплина в удовлетворении чувственных желаний рассматривались им как необходимое условие духовного прогресса. Буддийские монахи до сих пор соблюдают строгий регламент самоограничений в пище, одежде и образе жизни, что направляет их ум в состояние спокойствия и осознанности, способствует внимательности, сосредоточению и наиболее глубокому проникновению в природу реальности.
Джайнизм, возникший на территории Индии, развивал аскезу в количестве строжайших правил, так как видел в ней важнейший способ контроля над причиной кармы. Быть аскетом в джайнистской традиции значило строго соблюдать ненасилие (ахимса), отказ от материальных благ, минимализм в еде, сознательное ущемление комфорта физического тела. Это делается из глубокого убеждения, что без самоограничения и суровой внутренней дисциплины невозможно освободиться от кармических оков и выйти из круга перерождений (сансара).
Даосизм, идя схожим путем, понимал аскезу скорее как осознанное самоотречение от избытков общества и суеты внешнего мира. Даосские мудрецы призывали человека жить в простоте и скромности, отказаться от амбиций и жадности, от корыстного накопления мира материального, чтобы оставаться максимально близко к природе и естественному ходу вещей. Для даосского учения осознанное самоограничение было не столько практикой жесткого отказа, сколько формой внутренней естественности, способствовавшей достижению интеграции с Великой Пустотой (Дао).
Аскетическая традиция Запада развивалась не менее активно и многообразно, хотя и в иных формах и представлениях. Античные философы, в первую очередь стоики и киники Древней Греции и Рима, рассматривали аскезу как важнейший инструмент нравственного воспитания личности. Стоики, одним из ярких представителей которых был римский философ Сенека, полагали, что настоящая свобода заключается в добровольном отказе от излишеств, уменьшении зависимостей и обретении полного господства над эмоциями и желаниями. Для стоиков аскетические практики являлись способом воспитать добродетели внутреннего спокойствия, ощущения невозмутимости перед лицом любых жизненных невзгод и внешних перемен.
Философ Диоген и другие киники шли еще дальше, полагая радикальную аскезу единственно возможной формой обретения полной свободы. Они проповедовали добровольную бедность, отказ от социальной роскоши и презрение к внешнему комфорту. Суть их учения состояла в сознательном принижении значимости материального и чувственного в угоду внутренней свободе и прозрачности разума.
Христианская традиция, особенно в раннем монашестве Востока и Запада, также имеет богатый опыт развития аскетических практик. Раннехристианские подвижники IV-V веков (пустынники Египта, Сирии, Палестины) практиковали посты, бдения, затворничество, непрестанную молитву и трудности жизни в пустыне как помощь в преодолении искушений и греховных помыслов. Их пример вдохновил возникновение различных монашеских орденов, главная идея которых состояла в том, что сознательные самоограничения помогают христианину достичь очищения сердца и обрести тесную связь с Богом.
Таким образом, сущность аскезы в древних учениях Востока и Запада всегда заключалась не в самоистязании и страданиях, а в сознательном воспитании внутренней дисциплины, контроле страстей и освобождении от иллюзорных желаний. Через ограничение чувственного человек обретал духовную свободу, ясность сознания и проникал в глубокие слои мудрости, недоступные без направленной внутренней работы и осознанного отказа от избыточных чувственных потребностей.
