Во-первых: быт и уклад непонятного мне мира, куда я попала. Угораздило! За что?! Жуткий патриархат. Впрочем, если вспомнить нашу историю, то она не сильно-то и отличается от здешней. Женщина – придаток на теле мужчины, то есть, сделанная из ребра. А потому, должна почитать и боготворить его. Что у нас, что здесь – одно и тоже.
Но папенька несчастной Мари Кастри, как удалось выяснить, потихоньку расспрашивая прислугу, был человеком мягким и подневольным. Вначале, подчиняясь своей супружнице, матери Мари, а потом и мачехе девушки, которая сумела приручить незнатного, но все же, дворянина из небольшого городка на юге королевства.
Каждое утро я выслушивала лекцию о своей несостоятельности, тугодумии, лености и никчемности. Каждый день, по любому поводу, стоило мне показаться на глазах этой дамы, поедающей меня живьем. Вернее, не меня, а несчастную Мари, в чьем теле я оказалась.
Но, как я понимала, это было только часть тех испытаний, что выпали на долю девушки. Чтобы броситься под копыта лошадок, требовался весомый повод. И пока я его не знала. На меня смотрели с загадочным злорадством. Причина тому – моя фальшивая амнезия. Мачеха берегла «кирпич», которым планировала «огреть» меня, сообщив то самое, что сподвигло Мари на самоубийство.
Да, я была послушна, потому, что в чужой монастырь, как говорится… И не зная брода… Поэтому, молча выполняла приказы, выслушивала оскорбления, и наблюдала. До поры.
И однажды эта пора пришла. Утром я вышла в сад, окружающий дом Кастри, дошла до фонтана с маленьким бассейном, где плескались струи воды, и вдруг услышала голоса. Они раздавались из-за кустов. Сирень в этом месте разрослась плотным рядом, а за ним стояла беседка. Обычно там чаевничала мачеха, но сегодня хозяйничали служанки, перебирая ягоды на варенье.
Они о чем-то увлеченно разговаривали, охая, переходя на шепот, запальчиво перебивая друг друга. Я, зная свою задачу выяснить все о Мари Кастри, бесшумно приблизилась к кустам, и застыла, прислушиваясь.
- Да не говори ты ерунды! Господин Абилар владеет двумя фабриками, а еще у него есть… рабы, - служанка понизила голос. – А за рабов налог нужно платить в казначейство. Так он их держит в деревне, в подвале, где они перебирают азманскую соль. Сами знаете, какой это яд. Больше месяца никто из них не живет, гибнут.
- Бедняжки, - жалобно прошептала Стефка, которую я узнала по голосу. Шпионка. Следит за мной ежесекундно и бежит докладывать Фионе. А тут значит, жалко ей стало рабов…
Так здесь и рабы есть?!
- А что бедняжки-то? Нечего было войной на нас идтить, таперича и рабствуют, - буркнула кухарка.
Для меня новость оказалась сюрпризом. Крайне неприятным сюрпризом. Моё сознание не принимало этот страшный рудимент общественной жизни ни в каком виде. Виноваты, не виноваты…
- Ох, жалко девчонку, погибнет она. Слышали, господин Абилар двух жен похоронил? К лешему не ходи, и ее сгубит, - вдруг заохала кухарка. Я застыла, чувствуя, как покрываюсь мурашками.
- Не наше дело. Как госпожа Фиона скажет, так и будет. А уж что там дальше случится…
- Да волку лысому понятно, что случится, - негромко перебила другую служанку Стефка. – погибнет девка. Этот зверь ее попользует, да и конец наступит, не выдюжит она. Говорят, он через порчу и заклинания силы забирает. А если в храме – то и все законно. Покойничек хозяин не удосужился о дочери позаботиться и наложить запрет на извлечение дара, а такой вопрос только родители решают. Поэтому… - Она замолчала.
