Гульсияра вернулась быстро. Она помогла мне сесть и, вручая холодное мокрое полотенце, сказала, высыпая на постель с десяток разноцветных капсул.
− Из лекарств только это…
Она, наверно, сомневалась, что именно мне поможет, и потому принесла все, что смогла найти.
Я проглотила розовую капсулу и прижала полотенце ко лбу.
− Притуши свет, − попросила я.
− Да, сейчас.
Гульсияра поспешно отключила часть ламп. Стало сумрачно.
− И что же мне с тобой делать? – вздохнув, поинтересовалась я.
− Только не отправляй меня обратно. Я все равно сбегу! Пожалуйста, можно я останусь?
Я опять вздохнула и, пересилив боль, проговорила:
− Хорошо оставайся. Но если ты будешь жаловаться, предъявлять претензии или мешаться под ногами, я выкину тебя из корабля на все четыре стороны.
Гульсияра облегченно вздохнула.
− Вы не пожалеете, госпожа Лануф!
− Мы же, кажется, договорились.
− Прости, я по привычке. Я так счастлива!
− Можешь выбрать себе каюту.
− А я уже выбрала. Я остаюсь здесь!
− Тут мало места для двоих. Или думаешь, я переселюсь в другую? – от такого предположения я даже ощутила, как в глубине души зашевелился, просыпаясь, гнев.
− Нет, что ты! Я просто боюсь находиться одна. Ну, после того происшествия. Мне всюду мерещатся колдуны. Да и мужчин на корабле много… Я не привыкла, когда все пялятся на меня и шушукаются за спиной. Поверь, так было, когда я с девушками носила на корабль вещи.
− Я верю тебе. Ладно, живи у меня.
Я повалилась на подушки, легла на спину и перевернула полотенце обратной стороной.
Гульсияра разобрала кресло, вынула из тайника запасной комплект белья, переоделась и, вскоре закутавшись в одеяло, затихла. Потом погас свет.
Боль в голове не проходила. Мысленно я искала, в чем ее причина и недоумевала. Болеть вроде бы не с чего.
Пронзительный гудок в ухе заставил меня зашевелиться. Я дотронулась до уха и вынула кларкс. Прибор аж раскалился! С таким чудом сталкиваться раньше мне не приходилось.
− Что случилось? – встревожилась Гульсияра, вставая со своей постели.
− Представляешь, кларкс стал горячим, − удивленно произнесла я.
Прибор неожиданно начал краснеть и, громко свистнув, взорвался прямо на моей ладони.
Тут же автоматически от такого резкого звука в каюте включился свет.
И мы принялись с интересом рассматривать то, что осталось от прибора, и недоуменно переглядывались.
− С моим все в порядке… − наконец, сказала девушка. – Может поэтому у тебя болела голова?
Вскоре после этого странного события боль в голове утихла, и я смогла, наконец, спокойно заснуть.
Я проснулась, когда Гульсияра еще спала. Приведя себя в порядок, я вышла из каюты. Ноги понесли меня в отсек управления.
Георгий был один. Он дремал, сидя в кресле. Услышав мои шаги, открыл глаза и оглянулся.
− С добрым утром, − произнесла я. – Как дела?
− С добрым утром, госпожа. Все в порядке.
− Ну, брось ты эти церемонии. Зови просто Лануф. Мы же старые друзья, а ты все «вы», да «госпожа».
Маршал улыбнулся уголками губ.
− Я слышу твои мысли.
− Да, ночью мой кларкс взорвался. Хорошо, что я успела вынуть его из уха.
− Но… кларкс не может взорваться…
Я подошла к нему, взяла его руку и высыпала в ладонь остатки прибора. Георгий некоторое время с удивлением осматривал их.
− У тебя найдется запасной?
Маршал кивнул. Затем встал, высыпал остатки кларкса на стол и подошел к стене. На ней было что–то вроде несгораемого сейфа. Поколдовав над кодом, вскоре открылась дверца, и он вынул из недр тайника маленькую деревянную шкатулочку. Затем подошел ко мне, открыл и протянул ее мне. Я наугад выбрала один из приборчиков и поблагодарила.
