– Sit down, please, – тем же хриплым голосом обратился он к ней. – What would you like to drink?
С этими словами Камаев огляделся по сторонам, мол, смотрите, как я могу. В любом языке дока, нефтяники, они такие. Им палец в рот не клади.
Затем несколько мгновений Марат Сапарович молчал, оценивая душевное состояние девушки. Что ни говори, а был он хорошим психологом, несмотря на грубость обращения и мужской соленый юмор.
– Ничего, спасибо, – ответила девушка, еще не зная, как вести себя в этой обстановке. Еще пару секунд она сама раздумывала, как выйти на контакт, и вот теперь уже находится лицом к лицу с тем, кого считает безжалостным убийцей.
– Знаете такую шутку, Линда? Вино нам нужно для здоровья, а здоровье необходимо, чтобы пить водку! – Камаев радостно загоготал, довольный удачно вставленной шутке.
Смех его оказался настолько заразительным, что засмеялись и все остальные, хотя шутка была древней и приевшейся.
Отсмеявшись, Камаев помрачнел, и улыбка слетела с обветренного обожженного солнцем лица.
Мгновенно и у коллег исчезло веселое настроение.
Марат Сапарович с сочувствием, наверняка деланным, подумалось девушке, взглянул на Линду.
– Извините, пожалуйста, что мы тут веселимся. У нас ведь повод соответствующий, и вечер не перенесешь. Жизнь она ведь такая штука. Черно-белая. И в одно и то же время для всех. Стив ведь не хотел проводить мероприятие, так сказать. Но ведь и не проводить его нельзя! – Камаев не удержался, хохотнул. – Тавтология получилась. Я тут молодежь письма учу писать. Оказывается, та еще наука. Каждое дело требует профессионализма. А ваш отец был настоящим профессионалом. У нас тут много иностранцев работало.
При этих словах Камаев перевел взгляд на Стива Паттерсона, балагурящего в своей компании.
– Но Джон Кардвелл вызывал у меня особое уважение.
Юристка Евгения вздохнула. Видно и у нее имелись воспоминания о безвременно ушедшем руководителе.
Коллеги по цеху расселись по стульям, кто-то пошел за очередной алкогольной добавкой. А что такого? Завтра суббота, законный отдых.
– Он ведь чем от наших руководителей отличался? – задался вопросом Камаев. – Наши ведь далеки от всего, от науки, формул, алгоритмов. Лишь искусством управления людьми овладели. Согласен, это самое главное! Хороший руководитель всегда подберет профессионалов, которые сделают все остальное. Но Джон-то не только мог наладить работу, но и сам в технических вопросах шарил, как никто! На мякине его было не провести. Сразу в корень проблемы смотрел. Помню на одном совещании зашла речь о специфической конструкции хвостового фильтра. Наши инженеры зацепились, каждый свое доказывает. А он взял потихоньку ручку, бумажку и пару формулок накидал. И тут же показал, что надо так-то и так-то… Вот этому учиться у него никому не мешало…
Линда искала зацепки в сумбурной речи Камаева. Никакой из нее следователь, хотя подследственный как бы сам явился к ней на допрос, а вот у нее вопросов никак не находилось. Не спросишь же в лоб, как вы убили Джона Кардвелла? Мотив же для нее был ясен. Такой человек, как Камаев, может рассыпаться в комплиментах, заваливать охапками похвал, а, между тем, жестко преследовать свою цель.
– Екі қошқардың басы бір қазанға сыймайды, – донеслись до нее слова Камаева, которые тот тут же перевел, – Двум бараньим головам в одном казане тесно. Такая казахская пословица есть. Но это не про нас с Джоном. Мы друг друга дополняли.
