Маркелов подошел к полке и вытащил объемный том в синем самодельном переплете.
– Бери, читай, что будет непонятно, постараюсь объяснить. Одно могу сказать, аналогов этому произведению нет в истории человечества. Только никому ее не показывай, книга эта, по мнению компетентных органов, гораздо серьезней и опасней книг по йоге, и за ее хранение можно получить большие неприятности.
На этом они расстались, и Андрей заторопился домой, ощущая в сумке приятный груз новых неведомых знаний.
С первых страниц «Розы мира» Андрей понял, что подобной книги ему не приходилось читать. К его удивлению, после серьезных трудностей первых глав вдруг пришло ощущение легкости, внутреннего света и, что самое странное – узнавания, хотя Андрей точно знал, что ничего похожего не читал, а вся йоговская литература и беседы с Маркеловым раскрывали те же проблемы в несколько ином аспекте.
И слова, которых нет ни в одном словаре: светло-радостные Готимна, Аримойя, Фляорус, Жюнфлейя или глухо-угрожающие Мород, Ырл, Пропулк, Буствич… Словно бы он слышал их когда-то, но безнадежно забыл.
Когда же Андрей дошел до описания соборной души России Навны, то внутренне вздрогнул: он точно помнил, что где-то слышал это имя и с этим именем связано какое-то сокровенное событие в его жизни, но где и когда? Со дна его души поднималась тайна, он смутно ощущал ее очертания, но никак не мог уловить суть, и ощущение это, изрядно потускневшее со времен Трускавца, снова стало преследовать его.
В этой загадке не смог ему помочь и Маркелов, который знал о Навне только то, что написал о ней Даниил Андреев, и сказал, что это воспоминание, по-видимому, как-то связано со сновидением в поезде и только лишний раз доказывает, что Андрею необходимо вспомнить эту историю самому. Вскоре это действительно произошло и снова совершенно неожиданно.
Была пора экзаменов, Андрей готовился к математике, просидел полночи над учебниками и проснулся под утро. Сон был тревожным. То ему снилось, что он опаздывает на экзамены и никак не может найти свою школу, в ужасе бегая по всему району с жутким ощущением, будто от экзамена, на который он уже не успевает, зависит его жизнь. То звонит будильник, но на самом деле выясняется, что это всего лишь сон, и так продолжается все утро. Когда же он зазвонил по-настоящему, Андрей проснулся совершенно разбитым, с ощущением странной раздвоенности, словно бы часть сознания продолжала оставаться в мире сна. Он неожиданно обнаружил у себя два взгляда: один скользил по привычным предметам – телевизору, шкафу, книжным полкам, другой же был развернут внутрь и глядел в странные, неведомые глубины подсознания.
Мальчик умылся и принялся за свою привычную йоговскую гимнастику, а так как сонливость не проходила, то он не стал отдергивать шторы с окон и выполнял знакомые положения тела, не открывая глаз.
Тут только он заметил, что в восприятии собственного тела что-то изменилось. Он словно бы видел внутренним взором свои руки, ноги, позвоночник. Нет, это не были отчетливые картинки, его тело словно светилось изнутри, и этот свет он улавливал в виде мутных полос. Вот он поменял положение ног – и полосы тоже поменяли положение, выгнул позвоночник – и соответствующая ему полоса также выгнулась. От них ощущалось что-то вроде тепла, а вдоль полосы позвоночника были видны несколько утолщений, и от этих утолщений отходили поперечные полосы, наподобие спиц зонтика.
