Особенно беспокоился Семен за свою близкую дружбу с юзернеймом Urusut. С этим ником Кельвина связывало наибольшее количество подробностей его прошлой жизни. Но история Urusuta закончилась неожиданно благополучно для Семена – хакер почти сразу после ареста повесился в камере оттого, что не выдержал прессинга со стороны силовиков. Может быть, ему и помогли, потому что знал Urusut действительно много и о многих. Тем более, что был Urusut, по слухам, тесно связан с другим криминальным миром – будто бы занимался он еще и оружием.
Дальше дела Семена стали неожиданно для него налаживаться.
Из-под очевидной тюрьмы стали выбираться один за другим фигуранты «дела о кардерах». Тут Кляйн сообразил, что «дело» это в действительности было совершенно «дутым». Главной целью цель этого «дела» было заткнуть рот западной общественности. Для западных спецслужб также стало очевидно, что реальных сроков не будет. И что все те, кто попал под «каток» «дела о кардерах», теперь будут «отрабатывать» свои грехи – они будут смывать свои грехи кровью виртуальных врагов государства. То есть наши силовые ведомства дали понять Западу, что давить на них не стоит – результат может быть совсем противоположным тому, который ожидается.
Но только через еще полгода Семен выдохнул окончательно.
Куда-то бежать из страны, в которой у него теперь был бизнес, Кляйн не хотел и не мог. Тем более, что бежать из России человеку с такой историей, как у Кельвина, было совсем непросто. Семен знал много историй, когда тех, кто пытался выехать навсегда за рубеж, «брали» на вокзалах и в аэропортах. «Брали» просто оттого, что они так непатриотично себя повели – захотели расстаться со своей любимой – с Родиной. То есть государство как бы говорило: «Мы все про вас знаем. Не рыпайтесь. Живите себе тихо и спокойно, как жили. Нужно будет – мы к вам обратимся. А может быть, и не обратимся. Но такого, чтобы к вам обратились наши недруги, такого, чтобы вы работали на них, – нет, такого не будет».
Логику поступков государства Семен прекрасно понимал. Убегающий из страны хакер, как правило, был голым и босым и не умел ничего, кроме как ломать, проникать, искать дыры и бреши. И скорее всего, этого хакера использовали бы в своих целях те, кто играет против России.
Поэтому Кельвин не бегал по известным ему адресам для того, чтобы обзавестись фальшивыми документами и поменять фамилию. Он не размышлял о пластической операции, не выдумывал себе нового правдоподобного прошлого.
Семен просто каждый день после того, как прогремело дело «кардеров», седел и потел, если ему звонили с незнакомых номеров.
Кляйна тошнило от страха в те моменты, когда в дверь его квартиры кто-то звонил. Сердце Семена заходилось в бешеном танце, если в его бильярдных клубах появлялись люди с военной выправкой и «светили» удостоверениями, чтобы поиграть или вовсе бесплатно, или за треть цены.
Кляйн стал каждый день пить успокоительные, у Семена обнаружились боли в сердце. Семен сделался раздражительным и невозможным в общении.
Но, как было уже сказано, через полгода после разгрома российских кардеров, Кельвин стал полагать, что его никто трогать и не собирается. Везде были свои сроки давности, и Кляйну показалось, что этот его срок прошел.
Семен сначала несмело разогнулся, потом расправил плечи, потом вернул подбородок в обычное положение. И уже через год к подчиненным на работе вернулся обычный Кляйн, смотрящий на людей открыто и весело, всегда готовый пошутить сам или рассмеяться чьей-нибудь удачной шутке.
