– Не будем нарушать традиций, – подала с заднего сиденья голос Оля Савина. – Я тоже сейчас так хочу. Хочу только слушать и дышать.
Паша улыбнулся.
– Ты не умеешь, Савина, – сказал он. – Просто дышать и слушать. Тебе жизнь подавай.
– Специалисты по Савонаролям на пороге, – проворчала Савина и выбралась из машины. Все в компании Кляйна знали Олю под этим ником, которым Савина пользовалась для самоназвания в соцсетях. Порой называл ее так и Семен.
Павлик тоже открыл дверь машины, вышел и потянулся.
Вышел и Семен.
Несмотря на февраль, во дворе стояла здоровенная наряженная ель. Судя по ее размерам, Павлик купил участок уже вместе с этим деревом.
Семен задумался о том, как же Севастьяновы наряжали эту елку. На первый взгляд казалось, что для этих целей понадобился вертолет. Зато дети Павлика будут помнить это приключение всю свою жизнь.
– Ну что, пошли в дом? – сказал Паша.
– Ага, – ответил Кляйн.
Семен поднялся по лестнице, открыл дверь, и они вошли в дом. Дача Севастьянова состояла из двух этажей и семи комнат. Кляйна удивили аж две ванных на первом этаже.
– Ну, у меня же трое детей, – ответил на вопрос об этом Севастьянов. – Плюс гости частенько остаются.
Павлик ввел Олю и Семена в первую от лестницы комнату.
– Вот, – сказал он. – Это ваша гостевая.
Комната была обставлена без шика, но со вкусом.
Семен, который только что узнал, что у Севастьяновых уже трое детей, сказал:
– Хм. Трое. Кто третий, мальчик?
– Забыл тебе сказать, да… – сказал Сеов. – Мальчик.
– Интересно, как назвал. Давай угадаю, – сказал Семен. – Если Миша и Маша, то пусть будет…
– В жизни не догадаешься, – улыбнулся Севастьянов. – Гриша.
– Да уж, – ответил Семен. – Не догадался бы. А почему?
– Когда жена была на последних месяцах, – ответил Павел, – Мишка притянул из сада считалку «Мишка, Гришка и Щипай ехали на лодке. Мишка, Гришка утонули. Кто остался в лодке?»
Павлик сделал паузу. Он ждал ответа.
– Щипай? – предположил Семен.
– Вот. Когда я так отвечал, Мишаня в восторге бросался ко мне и начинал щипать. Ну и после этого мы с женой решили, а почему бы и не Гриша? В конце концов, разве это не звучит? Миша, Гриша и Маша?
– Ну знаешь ли, – пробормотал Семен. Он хотел сказать, что Мишка и Гришка в считалке утонули, но не стал этого делать – ребенка все равно уже назвали так, как назвали.
– Подходяще, – сказала Савина.
– Во-о-о-о-от, – протянул Севастьянов. Вышли из гостевой и пошли по второму этажу. – Здесь кухня. Здесь бойлерная, – показывал Паша. – Если вдруг отключат электричество – а такое здесь бывает, – то вот тут включается резервный генератор. Позвонишь мне, я объясню, что да как.
Еще некоторое время Сеов разъяснял постояльцам, откуда что берется в его хозяйстве. Потом все втроем вышли на улицу к машине.
– Ну что. Две недели у тебя здесь есть точно, – сказал Сеов. – А там по обстоятельствам. Обычно мы с начала марта начинаем уже ездить на дачу семьей. Но сам понимаешь, все решаемо.
– Спасибо, Пабло, – сказал Кляйн. – С меня бутылочка.
Кельвин произнес это именно так – «бутылочка». Выражение пошло еще с лицея. На уроке биологии учитель – бывший моряк – так иногда благодарил за что-нибудь лицеистов – оттуда и пошло.
Попрощались. Затем Севастьянов сел в машину и стал задом выезжать с участка. Семен пошел следом. Поднял на прощание руку.
Сеов выехал за ворота, Семен стал за ним запирать, когда в мобильном его снова раздался звонок. Кляйн посмотрел на имя звонившего абонента, и у него потеплело на душе.
