Кузьма притащил чертеж земель, разведанных по Камню и за Камнем, Ермак вгляделся в переплетение линий и букв и единственно, что понял, – за Камнем земли почти незнаемые и списков на них нет.
– Ходили за Камень сто лет назад Федор Курбский да Иван Салтыков – Травин; разбили пелымское войско, прошли по Тавде мимо Тюмени в Сибирское Ханство, обошли владения хана Ибака Сибирского, который в те поры с Ордой воевал и нам не препятствовал, и вышли по Иртышу на Обь. Тогда тамошние люди князек Пыткей, Югра, Юмшан в Москву к нам ездили и под цареву руку просилися, потому от татар тамошних большую тяготу терпели. Переговоры шли, но Ибак-хан задурил, решил стать Царем Золотой Орды, его и убили люди хана Мамука. А Тюменский хан Мамук сразу Казань захватил и хоть сидел тамо недолго, а крамол своих не оставил. Тогда Государь наш Василий Иванович Третий послал воевод князя Семена Курбского, Петра Ушатого да Василия Бражника Заболоцкого с четырьмя тысячами ратников из городов северных.
Урусов выхватил ведомую ему бумагу и прочитал:
– «Тысяча девятьсот человек с Двины, Ваги и Пинеги, тысяча триста четыре человека из Устюга Великого, пятьсот человек с Выми и Вычегды, а также вятичи, двести человек руси да сто человек татар из Казани да из Арска…» Может, и мои там были, -откомментировал Урусов.
– А уж мои-то наверняка! – сказал Ермак. – Мы-то как из Старого поля ушли от Темир-Аксака, так к Великому Устюгу прибились, там и бедовали.
– Да ведаешь ли, Ермак Тимофеевич, что это за поход был? Это же в темень да мороз ночью непроглядной на лыжах Камень обошли, да пятьдесят восемь князьков покорили, да Югорскую землю подчинили Москве. С тех пор Государь к титулу прибавил: князь Кондинский и Обдорский! Вот они, эти земли, – показал Урусов на чертеже. – Вот земли Югры, а вот – Пелым, а ниже – Ханство Тюменское и Ханство Сибирское, – вот откуда ковы да козни да война идет.
– А я гляжу, – сказал Ермак, – покорить – покорили, а земли незнаемые… Мало кто сюды ходил.
– То-то и оно! – вздохнул дьяк. – По титулу-то Государь наш этими землями владеет, а по сути нет… Пришел Кучумка-басурман и все службы пресек. Так-то все ладно было. Когда Исмаил-хан Ногайский Москве в покорность пришел, за ним и Едигер Сибирский послов прислал, и даже крестился своею волею. И даже наш дворянин Непейцын туды послом ездил, да пришел Кучумка – Едигера зарезал, как у них водится. И стал на государевы вотчины нападать. А нонь слух идет, на Москву дорогу ищет.А с этой стороны на нас никто еще не нападал. Здесь нужны люди опытные, оборону держать.
– Да я уж понял, – засмеялся Ермак, сверкнув белыми молодыми зубами, – какой ты мне покой определяешь.
– Все ж лучше, чем в голой степи, – сказал Урусов. – Что поделаешь, ежели в мире сем покою полного не бывает.
– А так ты и Государю услужишь, и меня пристроишь, – грустно улыбнулся атаман. Востер ты стал, найденыш мой дорогой.
– А что поделать, Ермак Тимофеевич, – согласился дьяк. – Я Казанское разорение помню, когда рвалась земля да полыхало все! И про Гирея, когда и тут все горело. Стены вон до сих пор в копоти стоят. Ты-то не случился, а тут такой приступ был -мурза Гиреев в огне задохнулся. Татары посад ограбить не успели – так заполыхало все… На волоске Царство Московское висело.
– Да и сейчас под ним не больно твердо. Многие Царству Московскому гибели хотят -дескать, давит оно всех! Да и Государь Московский не всем по душе… Бегут народы в степь…
