Кабинет Лирхт был освещён лишь свечой. Он стоял у стола, перебирая бумаги, когда дверь без стука распахнулась.
Паулин вошла. На её лице было что-то новое – почти покорность, но с трещиной. Она не знала, что сказать. Не знала, зачем пришла. Только знала – быть одной сейчас невыносимо.
Лирхт поднял взгляд.
– Знаешь, – сказал он спокойно, – у меня есть для тебя подарок.
Паулин застыла. Он подошёл, взял её за локоть – не грубо, но твёрдо, и повёл за собой. Низкий, глухой коридор. Спуск. Подвальное помещение, где пахло сыростью и металлом.
В центре комнаты – фигура. Привязанная к стулу. Избитая. Её волосы сбились в колтуны, а глаза были полны отчаяния.
– Вивьен? – выдохнула Паулин, отступая на шаг.
Лирхт подошёл ближе, прислонился к стене.
– Вот она. Твоя старая подруга. Шпионка. Лгунья. Та, из-за которой ты почти умерла в лесу.
Он посмотрел на Паулин и усмехнулся:
– Хочешь извиниться передо мной? Сделай с ней что-нибудь. Хоть что-нибудь. Мне даже не нужно крови. Только выбор.
Паулин застыла. Руки дрожали. Внутри – ураган.
Она не могла дышать. Вивьен смотрела на неё. Не с мольбой. С отрешённостью.
– Так ты теперь на их стороне, Паулин? – еле слышно прошептала она. – Или всегда была?
Паулин повернулась к Лирхту. Глаза её горели. Но не от злости – от боли. Слишком многослойной, чтобы выговорить. И в этой боли – зарождалось что-то новое.
Подвалы крепости были древними. Построены ещё до великого раскола, они помнили и пытки, и алхимию, и те молитвы, что шептали на мёртвом языке. Пыточные механизмы были как живые. На стене – огромный винтовой пресс, способный медленно дробить суставы. В углу – стальной обруч с иглами, сжимающийся при каждом движении жертвы. Висячая клетка, покрытая зазубренными кольцами, в которой человек оставался живым, но терял лицо. На столе – длинные иглы, шипованные ножи, зажимы, разогретые до красна. Стул с прорезями и фиксирующими ремнями – чтобы резать, не убивая сразу. Ведро с углями. И в нём – плоские щипцы.
Паулин подошла. Дотронулась до стула. Затем – до ведра. Её пальцы уже не дрожали.
– Я думала… – Вивьен с трудом подняла голову. – Ты пришла извиниться.
Паулин не ответила. Лишь кивнула. Лирхт наблюдал, не вмешиваясь. Он видел: в ней что-то проснулось.
Огонь зашипел, когда металл коснулся поверхности. Щипцы задымились.
Паулин взяла их. Подошла ближе. Лирхт хотел шагнуть – но замер. Она ничего не говорила. Она не кричала. Она просто вложила щипцы Вивьен в рот и зажала.
Сначала – короткий вопль. Потом – треск. Кровь, зубы. Потом – мясо. Потом – она достала язык.
Тишина была абсолютной. Вивьен уже не кричала.
Паулин взяла нож и начала вскрывать грудную клетку. Медленно. Аккуратно. Как хирург. Как будто хотела что-то достать.
Когда всё закончилось, она сидела у тела. Кровь – на щеках, на губах, на ладонях. Она смотрела в одну точку. Потом опустилась. И начала пить. Медленно, будто ела суп.
Стражники не решались подойти. Лирхт молчал. Он видел – перед ним не просто солдат. Не просто инструмент. Что-то другое. Что-то древнее.
Когда её оттащили, она не сопротивлялась. Только шептала: «Я чистая. Я настоящая. Теперь ты знаешь…»
