Глава 4: Шепоты в коридорах
Инцидент на Фабрике разжег огонь страха, который теперь бушевал на Аванпосте Сигма-9. Тени, когда-то бывшие источником комфорта и привычности, стали угрожающими, таящими в себе невидимые угрозы. Сон стал роскошью, преследуемой тревожными снами и постоянным, грызущим страхом неизвестности. Но именно шепоты действительно начали подрывать моральный дух гарнизона.
Они начались незаметно, слабый, почти незаметный шорох, который, казалось, исходил из вентиляционных шахт и туннелей технического обслуживания, которые змеились через аванпост, словно вены какого-то огромного спящего зверя. Сначала их игнорировали как обычные скрипы и стоны стареющей конструкции, шипение давления воздуха или гул отдаленных машин. В конце концов, у таких типов зданий есть такие тенденции, которые пугают многих, живущих в них.
Но затем шепоты стали более отчетливыми. Персонал сообщал о слабых, шипящих звуках, похожих на голоса, бормочущие за порогом понимания. Слова, почти доступные пониманию, проскальзывали через вентиляционные отверстия, неся скрытый поток чего-то древнего, чего-то чуждого, чего-то глубоко тревожащего. Эти звуки не были естественны для сектора. Эти шепоты не говорили ни на каком существующем языке, это был даже не язык, они говорили напрямую с умами, с подсознанием. Они, по своей сути, развращали и заставляли многих терять рассудок.
Гвардеец первого класса Лукас, ветеран бесчисленных патрулей по заброшенным коридорам, был одним из первых, кто сообщил об этом явлении сержанту Максиму. «Это как… как будто кто-то шепчет мое имя, сержант», – сказал он, его обычно стоическое лицо было запечатлено первобытным страхом. «Но не только мое имя. И другие вещи тоже. То, чего я не понимаю. Это идет из вентиляционных отверстий, клянусь. Но и в моем сознании тоже». Он также был известен как человек, который постоянно всего боится, поэтому большинство людей, которые слышали, как он говорит, принимали это за его внутренние страхи.
Максим, изначально настроенный скептически, терпеливо слушал. Но по мере того, как поступали все новые и новые сообщения из разных частей аванпоста, от разного персонала, он больше не мог игнорировать их как просто чрезмерно активные фантазии. Шепот описывался с леденящей последовательностью: слабые, неразборчивые бормотания, казалось, исходящие из самих стен, но имеющие легкое эхо, предполагающее, что они исходят извне. Они говорили о вещах, которые ни один человек не должен знать, о секретах, скрытых в самых глубоких, самых темных уголках галактики. О чем-то ужасном, что должно было появиться. И, для каждого живого существа на аванпосте, о его гибели и падении.
Эффект для гарнизона был мгновенным и глубоким. И без того напряженный моральный дух резко упал. Страх, как заразная болезнь, распространился по рядам. Люди набрасывались на тени, их нервы были на пределе. Шепот проникал в их разум, играя на их самых глубоких страхах, их скрытых сомнениях. Сон не давал передышки, поскольку шепот следовал за ними в их сны, превращая знакомые лица в чудовищные образы, превращая успокаивающий гул аванпоста в хор издевательского смеха. Многие были готовы начать стрелять во все на своем пути, некоторые в панике стреляли в своих союзников, не зная, кто и где находится враг. Даже такие инциденты стали свирепыми в последнее время.
Валерий, борясь с обостряющимся кризисом, приказал провести тщательную проверку систем вентиляции и обслуживания. Техники в сопровождении тяжело вооруженных гвардейцев ползли по тесным, вызывающим клаустрофобию туннелям, их оптические линзы сканировали их на предмет любых признаков вторжения или неисправности. Они ничего не нашли. Никаких скрытых динамиков, никаких несанкционированных точек доступа, никаких свидетельств саботажа. Шепот, казалось, был фантомом, явлением без видимого источника, однако его влияние продолжало расти, влияя даже на самых сильных членов экипажа. Похоже, что только самые верные могли противостоять этому явлению и не поддаваться влиянию, хотя напряжение было очевидно во всех.
