– Будь готов! – взыскующе заглянул ему в глаза Мишка Чума.
– Всегда готов! – твердо отвечал Шитов.
4
У Щура возникло ощущение «боя с тенью». Что означает выдвинуться к Верховному Совету РСФСР? Войти в контакт с начальником охраны? Организовать охрану и оборону здания стами 2-го батальона Рязанского полка? Кто противник? Кто наши? Генерал раз за разом проговаривал про себя слова приказа, спущенного ему в Тушино, но они так и оставались мертвым набором слов.
То есть уяснить поставленную задачу не получалось. Как же тогда оценить обстановку, товарищ генерал? Принять решение? Протчее, товарищи офицеры?
Вследствие вышеуказанного – все через пень-колоду. Ни снаружи, ни внутри Белого дома Щуру целый час не могли сказать, кто начальник охраны. Наконец, подвели к полковнику милиции, но у того все не получалось унять тремор в руках. «В вашем камуфляже, – выдавил, слава Богу, – ехали бы вы отсюда, товарищ генерал». А Паше, чтоб ему пусто, все божья роса: «пошли полковника на хер и ищи батальон». Точно как в сказке: пойди туда, не знаю, куда. Сделай то, не знаю, что. Сказочники, мать их…
Водитель уазика, Сашка-сержант кожей осязал ярость генерала и по опыту знал, кого в такой ситуации назначат стрелочником. Но выхода не было. Куда ни сунешься – везде урны, палки, проволока. «Баррикады», блядь. Видела бы эта интеллигенция настоящие баррикады, как в Вильнюсе. А уж от «козла»-то сигают – прямо в лужу. А если танк?
– Правее держи, сержант, – зарычал Щур, – правее!
– Есть, тварищ рал. На лестницу?!
– Вперед!
– Есть.
Уазик впритирку, визжа бампером по гранитному парапету, вклинился в расщелину, оставленную с краю баррикады, как видно, для самих баррикадников. Те замахали руками, заулюлюкали, а какой-то в тельняшке еще и пнул «козла» под корму. Водитель сгоряча газанул, но машина, как бешеная, стала подпрыгивать на ступеньках, и он тут же вынужден был сбросить обороты. Уазик кое-как доскакал до конца лестницы, и потом еще какое-то время потерянно катился вдоль набережной.
– Теперь давай направо. Переулок видишь?
– Так точно, тварищ рал.
– Теперь к тротуару. И протри стекла. Самому, небось, противно?
– Так точно.
За первым же углом город уже был как город: редкие прохожие под зонтиками, две-три мокрые машины у тротуара. Водитель осмотрел глубокие, до металла, свежие шрамы на бампере, словно извиняясь, погладил металл ладонью. Потом осторожно увлажнил в грязной лужице тряпку и стал стирать плевки со стекол.
…Первая, до всех баррикад еще, цепочка защитников Белого дома вдруг снова ожила в щуровой памяти. Чего-то ведь они в тот момент за ручки хватались, ждали чего-то. Это им кто-то сказал: будет танковая атака. Латать – не за что хватать: панк-вшивота, полоумная бабка-ельцинистка, инженеришко с «дипломатиком»…
Ну, и та: залпом черные кудели, стрела-талья и вокруг лодыжки – черный ремешок… Он – совсем еще не старый, популярный генерал, любой норматив физпо выполняющий лучше рядового молодца-десантника. Она – злюка, москвичка, интеллигентка. И?..
– Рязанцы!
– Вижу.
Сидящий позади старлей-связист заметил десантников ровно на секунду раньше генерала. Щур поморщился.
– Рули к батальону, – запоздало приказал водителю.
– Есть.
Чего только не было в этот час на Калининском проспекте! Окруженные со всех сторон народом приблудные БТРы (у одного в стволе пулемета – белая гвоздика), развернутые поперек проспекта троллейбусы и груды досок, выволоченных, как видно, с какой – то стройки, да так и брошенных на полдороги. И везде – люди, люди, люди – смеются, суют солдатам банки сгущенки, плачут, чуть не в драку лезут на оробевшего кавторанга…
