Аврора и белый кролик - страница 5

Аврора прислонилась к машине, тщетно соображая, что нужно говорить в таких случаях. Ничего не приходило в голову. Не покидало ощущение, что это какой-то сон, она вот-вот проснется, и снова будут ничего не значащие переписки по ночам, и эти нежные и вежливые жесты, и все будет по-прежнему.

– Знаешь, что самое забавное? – произнес Гештальт, притопывая рычагом домкрата. – Когда об этом узнают знакомые дамы, создается впечатление, что я им всем обещал жениться, но слов не сдержал. – Он усмехнулся, пожал плечами и продолжил: – Нет, только представь! Все на меня обиделись. Буквально все!..

Его слова наконец привели Аврору в чувство.

Какая ирония! Как глупо и унизительно стоять в колонне кандидаток неизвестно на что с отсутствующими перспективами. А чувства на то и чувства. Поболит и пройдет. И Оля скажет: «Я же говорила!»…

– И правда, – взяв себя в руки, произнесла она, почти не скрывая сарказма: – С чего бы они все?.. – А потом, оглядевшись, продолжила: – Кстати, где твоя… ммм… вторая половина? Ничего, что ты тут застрял?

Гештальт поднял глаза:

– Мы подали заявление, и Анька уехала, опаздывала уже. А у меня тут заказ неподалеку, пройдусь пешком. Сажал ее в такси, думал проводить, но увидел тебя.

«Какой молодец! Бросить невесту, чтобы сменить колесо другой бабе», – пробурчал ее внутренний голос.

– Спасибо, что помог, – заглушив сарказм, произнесла Аврора. – Надеюсь, ты будешь счастлив, – и она постаралась поверить в то, что говорит.

– А как же! – вставая, произнес Гештальт. – Это обязательно! Иначе какой во всем этом смысл?.. – Он упаковал колесо в обрывки целлофана, валявшиеся в багажнике, и отряхнул руки о свои джинсовые штанины. – Скажи мне, ведь там, за печатями, счастье есть? – и он всмотрелся в Аврору как-то слишком пристально.

– Не знаю, – призналась она, отворачиваясь к Неве. – Если честно, понятия не имею. – Потом повернулась к нему и выдавила из себя улыбку: – Вот ты и расскажешь!

– Договорились! – ослепительно улыбнулся Гештальт. – А ты не грусти. Машина твоя снова на ходу. Будем надеяться, и день наладится.

Продолжая улыбаться, немного неловко, как подросток, он сделал несколько коротких, словно нерешительных шагов к ней навстречу и подошел совсем близко. «Вы позволите?» – прозвучало над ухом. Гештальт взял ее за руку, другую руку положил на талию, и Аврора с удивлением поняла, что он кружит ее прямо на набережной под несуществующую музыку.

– Прямо как в нашу первую встречу, правда? – Он провел ее еще несколько па, затем круто обернул вокруг своей оси и остановился:

– Все! Теперь ты заколдована на то, чтобы провести отличный, исключительно приятный день! – потом чмокнул ее в щеку и легко, пружинисто зашагал по набережной, не оборачиваясь.

Как ни странно, день и правда наладился. А под утро она получила рисунок: ее силуэт в окне с видом на набережную и крейсер Аврору.

С той встречи прошло 2 года. Все улеглось – насколько могло улечься. И сейчас, когда Оля вспомнила о нем («Опять на горизонте твой мудак замаячил?»), Авроре снова стало больно и стыдно. Годы, целые годы беспочвенных надежд и чувств, абсолютно неуместных, накатывавших волнами при каждом его появлении на горизонте.

– До сих пор не понимаю, к чему это все, для чего?.. И что со всеми этим делать…

То ли вино, то ли воспоминания, бурлящие внутри, то ли ее отчаянное одиночество в собственном браке, обострившееся в пандемию… Но вопросы, которые в привычном ритме жизни казались ей блажью, чем-то несерьезным, из серии «не трогай – само пройдет», сейчас заполняли собой пустоту, заявляли о себе громко, требовательно, нуждались во внимании, как никогда раньше.