Что делать с котятами? Решение пришло сразу. Недалеко от дома был пруд, куда молодёжь ходила на пикники. Купаться там не решались: водоём был техническим, на дне торчали прутья арматуры. А кому хочется испытывать судьбу? Самое место для этой коробки! Девчонка, похоже, сама была рада от неё избавиться. Свершим милосердие, отправим котят на радугу, всё равно сдохнут от голода!
Влад, убедившись, что за ним не следят, направился к пруду и быстро высыпал содержимое коробки в воду. Отбросив опустевшую картонку, Влад хотел пойти по своим амурным делам, но его остановил странный звук. Какое-то утробное гудение, напоминающее рычание Цисси, когда она расцарапала ему ногу, но многократно усиленное.
Этот звук, словно обручем сдавивший голову, заставил Влада упасть на колени от боли. Из ушей потекла кровь, парень начал кричать и уже не мог остановиться.
А из воды, медленно кружась, словно в дьявольском водовороте, поднялись семь влажных комочков («Котята…» – пронеслось по краю угасающего сознания Влада) и зависли вокруг головы ветеринара. Их ещё закрытые глазки вдруг распахнулись, вспыхнув невыносимо-ярким зелёным светом, а потом зверьки ринулись к жертве со всех сторон и вцепились в шею крохотными острыми зубками. Рычание прекратилось, сменившись чавканьем…
Надежда
Толян забылся в кратком, но глубоком алкогольном сне. Ему привиделось уродливое существо, обещающее что-то вроде манны небесной и кучи более осязаемых бонусов. Звучало вполне заманчиво, и Толян кивал собеседнику, соглашаясь на его щедрые посулы, но в душе понимая, что ни к чему хорошему они не приведут: уж больно жутко выглядел тот, кто с ним говорил. Тёмный бесформенный сгусток, бугрящийся бородавками и источающий удушливый смрад.
Настоящая инфернальная жаба.
Откуда-то Толян, алкоголик с почтенным стажем, знал это мудрёное слово. Но не всегда же, чёрт возьми, он был алкоголиком! Когда-то он считался довольно перспективным начинающим писателем. Они с Надюхой мечтали, как будут расставлять на полках его книги, и все издательства будут бороться за право печатать романы Анатолия Петрова! Хотя, наверное, фамилию придётся сменить на звучный псевдоним.
Не пришлось. Годы шли, о первом романе Анатолия давно забыли, чем-то другим писатель Петров заниматься не захотел. Надежду, изо всех сил пытавшуюся удержать его на плаву, он в пьяном угаре попробовал ударить. И тогда она сдалась и ушла.
Остался у него один только кот, которого звали по фамилии хозяина – Петрович. Сейчас этот самый Петрович замер возле храпящего Толяна, припав к полу, прижав уши и нервно дёргая хвостом из стороны в сторону. Ореховые кошачьи глаза уставились куда-то в пустоту прямо над телом хозяина. Потом взгляд Петровича переместился туда, где едва заметно ходил вверх-вниз толяновский кадык. Кот издал утробное рычание и изготовился к прыжку.
Ещё секунда – и рыжего было бы не остановить! Но она успела.
Надежда влетела в комнату, наполненную удушливыми миазмами, за мгновенье до рокового прыжка, перехватив пружинистое тельце Петровича. Кот извивался и пытался укусить когда-то родные руки, но женщина держала его крепко, прижав к груди и отчаянно борясь с бьющими на поражение когтистыми лапами.
– Что с тобой, Петрович? Взбесился? Гуляешь где попало! Может, крыса тебя укусила? – запричитала Надежда, когда кот, тяжело дыша, повис в её руках.
Женщина на секунду ослабила хватку, и в этот миг Петрович вырвался и прыгнул с шипением на кровать, где продолжал храпеть пьяный хозяин. Промахнулся, пролетев над шеей Толяна, отчаянно затормозил задними лапами, разрывая в клочья пропитанный мочой матрас, развернулся и снова прыгнул.
