Постояв с полминуты, он вдруг перебил меня прямо посреди песни – немного надтреснутым и низковатым для его комплекции голосом:
– Хорошо поёте, молодой человек, с душой! Там подальше другой парень поёт, – он махнул рукой назад, указывая на здание театра «Космос», – но тот как-то без души, не трогает…
Я прекратил петь и прижал струны, ошарашенный такой бесцеремонностью:
– Слушайте, давайте я допою, а после поговорим, хорошо?
Но мужчина не собирался останавливаться и проигнорировал моё возражение:
– Неужели вы не понимаете, о чём сами поёте? «Мир встал на колени после удара!» Вы хоть задумывались над этими словами? – Он взглянул чуть вверх, повыше меня; он как будто узрел за мною что-то. – Ладно, не важно… Вы музыкант? Наверное, и сами песни сочиняете?
Я окончательно осознал, что допеть начатую песню мне не удастся, и нехотя переключился на разговор.
– Ну да, у нас небольшая группа, мы записываемся, выступаем. – Я изо всех сил старался рассмотреть этого человека, но взгляду не за что было зацепиться. – Здесь я один поигрываю, так, для удовольствия.
– Удовольствия… – повторил мужчина. – Вам нужна студия? Записи вместе с группой? Концерты?
«Ещё один продюсер? – подумал я. – Забавно…» Вслух ответил:
– Ну, в теории да, студия – это здорово. Что, вы можете нам как-то помочь?
Тут мужчина повысил тональность:
– Да, конечно! Вам, наверное, не доводилось такого слышать, но я могу сделать это весьма быстро. Всего за пару месяцев – вы изумитесь переменам! Уверен, у вашей группы и у вас лично всё прекрасно получится!
Его неожиданный энтузиазм интриговал.
– Для этого от вас потребуется делать всё, что я скажу, – вдруг заявил он. – Абсолютно всё. Вы должны будете беспрекословно мне подчиняться!
Вот это было уже вправду интересно. Заводясь от навязываемого мне напора, я на всякий случай уточнил:
– Ну а если я не захочу этого?
– Хотите вы или нет, – он шагнул ко мне и оказался ещё ближе, почти вплотную, – если вы не пойдёте со мной, вам будет… очень плохо.
Его глаза, серые, холодные, как будто отделённые от него остального, смотрели на меня в упор. Наконец я хоть что-то разглядел в этом человеке!
Он продолжал, его голос зазвучал властно и уверенно:
– Вас будут жестоко карать и мучить. Те, кто не следовал за мной, потом страдали и раскаивались. – Он прожигал меня взглядом. – Они терзались, горели и плакали… Поверьте, им было очень, очень больно!
На контрасте с зауряднейшим видом его глаза сверлили насквозь, а слова били по голове молотком. До горла добиралась горячая, с солёным привкусом, волна адреналина. Совсем не вовремя заколотилось сердце.
Как понять суть происходящего, кто явился предо мною?
– Кто вы? Дьявол, что ли? – с отчаянием попробовал я остановить затянувшийся фарс.
– Как вы догадались? – мгновенно, без какой-либо паузы, ответил мужчина.
Я понял: где-то на этом ответе, что бы далее ни последовало, нужно заканчивать, – и, не умея сдержать дрожь в голосе, сказал:
– Нам нечего больше обсуждать.
– Хорошо, – немного спокойнее отозвался он. – Может быть, даже отлично. Увидимся перед смертью.
Человек повернулся и тем же ровным шагом удалился по набережной. Руки мои тряслись, однако я сжал гитару и допел «Северный ветер» Фадеева и Линды.
* * *
За полгода до поступления в универ, белой морозной зимой я крестился в церкви на Вознесенской горке. Крестился осознанно, обретя веру в позднем подростковом возрасте.
