Айвазовский - страница 2

В частности, в статье апрельского номера журнала «Русская старина» за 1878 год сообщалось: «Предки Ивана Константиновича Айвазовского были турецкими подданными, исповедниками Корана. Покойный отец рассказывал ему, что дед при взятии Азова (18 июля 1696 года) едва не сделался жертвой наших войск, но был спасен одним из солдат от неминуемой смерти. То же подтвердила Ивану Константиновичу графиня Антонина Дмитриевна Блудова, сказав, что она в одной старинной книге читала об этом эпизоде из семейных преданий Айвазовского… Айвазовские в прошлом столетии (в XVIII веке. – Е. С.) из Турции переселились в Галицию, где доныне, близ города Львова, есть земледельцы Айвазовские»[14].

Легендарные данные, как часто бывает, дали основу для дальнейших домыслов. Уже после кончины знаменитого мариниста Н. Н. Кузьмин в своей книге, увидевшей свет в 1901 году, рассказывал ту же легенду, но уже ссылался на некий неизвестный документ из семейного архива художника: «В жилах Айвазовского текла турецкая кровь, хотя его принято было у нас почему-то считать до сих пор кровным армянином»[15]. Как подтверждение такого заключения был приведен рассказ мариниста в семейном кругу, который, весьма вероятно, являлся вымыслом самого Н. Н. Кузьмина: «В 1770 году русская армия, предводительствуемая Румянцевым, освободила Бендеры. Крепость была взята, и русские солдаты, раздраженные упорным сопротивлением и гибелью товарищей, рассеялись по городу и, внимая только чувству мщения, не щадили ни пола, ни возраста. В числе жертв их находился и секретарь бендерского паши. Пораженный смертельно одним русским гренадером, он истекал кровью, сжимая в руках младенца, которому готовилась такая же участь. Уже русский штык был занесен над малолетним турком, когда один армянин удержал карающую руку возгласом: “Остановись! Это сын мой! Он – христианин”. Благородная ложь послужила во спасение, и ребенок был пощажен. Ребенок этот был мой отец. Добрый армянин не покончил этим своего благодеяния, он сделался вторым отцом мусульманского сироты, окрестил его под именем Константина и дал ему фамилию Гайвазовский. Прожив долгое время со своим благодетелем в Галиции, Константин Айвазовский поселился наконец в Феодосии, в которой он женился на молодой красавице-южанке, тоже армянке…»[16]

Такова вторая легенда, объясняющая происхождение великого мариниста и противоречащая первой. Если опираться на них, то турецкое происхождение художника связывалось то с захватом крепости Азов в 1696 году, то с победой над Бендерами в 1770 году, со спасением то его деда, то отца. Однако такие несоответствия не смущали некоторых авторов. Так, например, М. Натиг с некоторым удивлением писал о том, что Айвазовский почему-то считал себя «чистокровным армянином». Тот же автор строил предположения по поводу этимологии слова «айваз» или «эйваз», которое, по его мнению, могло происходить от турецкого слова «мясник»[17].

По сей день ничто не подтвердило подлинность таких предположений. Важны ли они? Если важны, то именно как предания, но не как факты происхождения рода художника. Национальная принадлежность, будь то армянская или турецкая, вряд ли сильно повлияла на жизненный и творческий путь Ивана Айвазовского. Этот путь был определен прежде всего его человеческими качествами, достойными подражания, высоким талантом, тягой к знаниям и исключительным трудолюбием, умением доброжелательно относиться к людям, тактично, тонко выстраивать отношения с окружающими, в том числе с власть имущими. Он являлся российским подданным, относил себя к народу России, с глубоким уважением относился к армянам, по вероисповеданию принадлежал к армянской христианской церкви.