– Побудьте здесь и отдохните, – посмотрел на учеников Йешуа. – Горный воздух укрепит вас. Мы же с Петром, Йаковом бОльшим и юным Иоанном взойдём повыше, чтобы помолиться.
После чего развернулся, продолжив путь по еле заметной тропинке, обогнув каменный уступ.
Гора закрыла собою клонящееся к заходу солнце, когда они наконец остановились.
– Пребудьте здесь в молитве. Я же взойду чуть выше.
Поднявшись по склону на полтора десятков шагов, он остановился, повернулся к ним лицом и сев на свои ноги, погрузился в молитву. Ученики тоже последовали его примеру.
Поначалу они добросовестно молились. Но чистый воздух, тишина, умиротворение и усталость от дальнего пути, всё же оказали своё действие. Поэтому они просто задремали.
Спустя время, Йешуа открыл глаза, встал, посмотрел вдаль на поднебесье, закрыл глаза и вновь углубился в молитву.
Он знал замысел Отца и добровольно принял решение идти в Йерушалайм для его свершения. Однако его человеческой природе требовалось укрепиться в своём выборе. Оно требовало подтверждения оправданности креста. Он взошёл на эту гору, чтобы окончательно утвердиться в этом, получив одобрение.
Его ученики должны были это понять и принять сердцем, а впоследствии провозгласить по всему миру, что позорное распятие на кресте это не унижение, но символ величия и славы, окончательной победы над грехом.
Он не случайно выбрал этих троих из двенадцати.
Йаков Заведеев будет настолько ревностно возвещать благую весть в самом Йерушалайме, что Ирод Агриппа, подговорённый фарисеями казнит его самым первым из всех.
Иоанн станет последним очевидцем из двенадцати. И ему дОлжно будет возвестить слово по всему миру. Как в этом, так и в последующих веках.
Пётр станет основателем сообществ веры и первых её установлений.
Они собственными глазами должны были увидеть сущность Сына Человеческого, восприняв славу Отца настолько, насколько сможет снести её греховность их немощных тел.
Солнце, заслоняемое горой, облачало лёгкие облачка в пурпур власти, при этом небосвод оставался священно голубым, словно завеса в Скинии.
Йешуа открыл глаза. Его взгляд по-прежнему был устремлён в вдаль, на безбрежное небо. Вначале ничего не происходило, но затем, над его головой, постепенно стало озаряться сияние. Всё более и более усиливаясь. И вот уже всё лицо его стало излучать этот Небесный свет, а за ним и всё одеяние его. Он целиком облачился в ризу блистающего света, заливающего всё вокруг. Словно солнце, родившееся на мрачной земле.
От яркого сияния, ученики пробудились, в страхе вскочив со своих мест, заслонившись от свечения руками. Но постепенно их глаза привыкали к яркому свету.
– Где наш равви?! – вскричал Иоанн.
– Я не знаю, – растерянно произнёс Йаков. – И откуда взялось это сияние?
– Приглядитесь, – постепенно отстраняя свою руку, указал Пётр. – Он же перед нами.
Невозможно было описать их изумление, когда в центре ослепительного сияния они разглядели фигуру и лицо своего учителя. Он не изменился ни чертами лица, ни покроем одежды, однако исходящий от него свет струился и блистал.
– По истине, он Сын Отца Небесного и это сияние славы Всевышнего, – благоговейно молвил Пётр.
– Элохим – это свет, и нет в Нём тьмы – никакой, – подтвердил Иоанн.
– “Пред Господином своим трепещи, земля, пред Элохим Йаакова.
Не нам, Йегова, не нам, но имени Твоему дай славу – ради милости Твоей, ради верности Твоей.
