Азбука спасения. Том 47 - страница 9

Когда, таким образом, воспитаются они и обучатся, и достигнут в меру возраста мужа совершенного, тогда и Всеблагий Отец отдает в руки их все блага Свои.

К свету бесстрастия не приближается страсть, как к солнцу – тень или тьма к свету

Поистине, мы бедны и несчастны, потому что остаемся далекими от Жизни Вечной и Царствия Небесного и не стяжали еще в самих себе Христа, но мир живет в нас, и мы живем в нем и мудрствуем о земном. А кто таков, тот явно враг Богу, потому что пристрастие к миру есть вражда к Богу.

Вне мира и этих тел нет желания плотской страсти, но некое бесстрастие, которое кто возлюбил, тот чрез эту любовь приобрел жизнь.

Бесстрастие – образ Божий

Кто в подражании, насколько это возможно, достиг бесстрастия Божия, тот в душе своей восстановил образ Божий. Кто уподобился Богу таким образом, тот, без сомнения, приобрел и подобие Божией жизни, постоянно пребывая в вечном блаженстве.

Возвратимся к первоначальной благодати, которой отчуждились мы чрез грех, и снова украсим себя по образу Божию, бесстрастием уподобившись Творцу.

Поэтому, если бесстрастием снова восстанавливаем в себе образ Божий, а уподобление Богу дарует нам непрекращающуюся жизнь, забыв обо всем прочем, употребим попечение на то, чтобы душой нашей никогда не обладала никакая страсть, а мысль осталась бы непреклонной к приражениям искушений, чтобы так мы сделались причастниками Божия блаженства.

О том, что бесстрастие души должно предшествовать чистоте телесной

Вся забота настоящей жизни состоит в том, чтобы высота души не снизилась от напора удовольствий, и чтобы разум наш, вместо того чтобы воспарять к небу и созерцать горняя, не пал, низвергшись к страстям плоти и крови. Ибо, как может свободным оком взирать на сродный себе и умный свет душа, пригвожденная к дольним плотским удовольствиям и устремившая все желание к человеческим страстям, когда по какой-то дурной и невежественной предрасположенности склоняется к предметам вещественным?

Как глаза свиней, по природе обращенные вниз, не могут видеть чудных красот небесных, так душа, привязавшись к телу, не может созерцать горних красот, потому что преклонилась к тому, что грубо и скотоподобно по природе. Итак, чтобы душа наша могла свободно и беспрепятственно стремиться к божественному и блаженному наслаждению, она не должна обращаться ни к чему земному и принимать участия в тех мнимых удовольствиях, которые дозволяются брачной жизнью, но всю силу любви от плотских предметов должна обратить к созерцанию умственной и невещественной красоты.

Для достижения такого расположения души и было изобретено телесное девство: оно достигает того, что душа совершенно забывает о естественных страстных движениях и не помнит их, не имея никакой необходимости заниматься удовлетворением низких потребностей плоти. Ибо, освободившись однажды от этих обязанностей, она уже не подвергается опасности, что по привычке, мало-помалу снисходя к удовольствиям, кажущимся дозволенными законом природы, она отвратится (от цели) и останется в неведении того божественного и нетленного наслаждения, которого по природе свойственно достигнуть лишь чистому сердцу при содействии господственного начала в нас ума.

О том, что Илия и Иоанн в точности соблюдали (правила) такой жизни

Поэтому, мне кажется, и великий между пророками Илия, и тот, кто