постучались из соседней камеры, где содержалась
Аня. Сокамерница с верхнего яруса кровати, открыв
окно, спросила:
– Что стучали?
– Кама позови.
Аня звала меня. Я залезла на второй ярус и подала
голос:
– Никуда не выходи, они хотят выбить явку.
– Я это уже поняла. Не хочу верить в происходящее,
Ань.
– Тем не менее, это происходит.
– Вечером надо будет поговорить.
– Хорошо. Постарайся не выходить из камеры, —
повторила она.
На днях женщины рассказывали, как в ИВС этого
района женщина покончила собой, повесилась. Когда
родственники забрали ее из морга, у покойной на
теле были следы избиения, а на руках глубокие раны
от наручников. Видимо, они вешали ее на батарее в
наручниках. Я неоднократно слышала о таком методе
от заключенных мужчин. Возможно, поэтому я быстро
догадалась и написала жалобу. Слышу, в коридоре
зазвонил телефон, дежурный поднял трубку, поговорил
и подошел к камере. Открыв дверной глазок, спросил:
– Вы действительно отказываетесь выходить из
камеры?
– Да, я обо всем написала в жалобе, – ответила я.
Через некоторое время дверь в камеру открылась и
зашла режимница женского корпуса. Обвела всех
взглядом, кому-то сделала замечание. Посмотрев на
меня, сказала:
– Пойдемте, поговорим.
Она была среднего роста, среднего телосложения,
ухоженная. Заключенные женщины боялись ее, она
могла накричать, даже ударить, но за всем этим
скрывался хорошей души человек. Никто из женщин не
уходил в колонию с нарушениями. Она сама приносила
мне и Ане приговоры женщин и просила обжаловать.
Бывало когда мы втроем, я, Аня и режимница,
задерживались в боксе пообщаться. Мы с Аней давали
ей рекомендации о той или иной женщине, которую
можно было оставить для хозяйственных работ в
тюрьме.
Не поверить ей я не могла. Она была в курсе всех
наших дел и жалела нас. По дороге я рассказала о
действиях следствия за последние два дня.
– Начальник оперативной части велел тебя привести.
Хорошо, что он сегодня на дежурстве, это он отказал
им в вывозе тебя. Ты расскажи ему обстоятельства.
Мы поднялись на второй этаж административного
здания. Режимница завела меня в кабинет, а сама
ушла.
За столом сидел мужчина плотного телосложения, по
видимости высокий, седые, аккуратно постриженные
волосы. От него пахло дорогим порфюмом и хорошими
сигаретами.
– Присаживайтесь. Вы понимаете, что не имеете права
отказываться от этапирования? Сотрудники имеют
право насильно вывести вас из камеры.
Я молчу, думаю, пусть выговорится, покажет, что он
тут хозяин. Мое молчание ему понравилось, кажется,
мы поняли друг друга.
– Я в курсе вашего дела. Следствие иногда
перегибает свои возможности, за всем этим следить
надо. Надеюсь, со временем во всем разберутся. Как
ваш муж Александр поживает?
– У него случился инсульт после моего ареста.
Теперь вот лежит.
– Даа, не каждый переживет арест жены.
Я ему рассказала о действиях следствия. На этом мы
расстались, я ему пообещала, что непременно буду
обращаться к нему в случае чего. Даже не спросила у
него, откуда он знает мужа. Если не говорит,
значит, так надо. Больше я с ним не виделась, так
как он через три месяца ушел на заслуженный отдых.
Все-таки хорошие люди в этой системе есть.
Обычно в понедельник в тюрьме этапы в нескольких
направлениях. Андрей и Валера были в курсе, что
меня в субботу пытались вывезти в ИВС Каа-Хемского
района. В понедельник их и Аню заказали на этап.
Было неизвестно, в ИВС города или куда-либо в
другом направлении, то есть, нас по закону имели
