Бабочка с перламутровыми крыльями - страница 8

– Знаешь, ты всё-таки особенная. Меня жутко раздражают эти домашние девочки, которые даже на прокол языка решиться не могут, – рассуждал Тимур, с важным видом поигрывая цепочкой на шее.

– Да, тоже так думаю! – тут же подхватила я. – Они такие зану-у-уды, – говоря это, я не могла оторвать заворожённого взгляда от его лица, будто он только что произнёс что-то великое.

Тогда мне казалось, что это гениально. Я ещё не понимала, что, играя в эту игру, становишься удобной, идеальной куклой. Постепенно теряешь себя, забывая о самом главном счастье – быть собой. Но, надо признать, такая манипуляция работает безотказно.

– Из всего алкоголя я люблю только виски, – сказал Тимур, глядя на меня с интересом.

– Ого, я тоже!

– И давно?

– Со-о… сегодняшнего вечера! – засмеялась я так громко, что на нас даже обернулся бармен.

Я влюбилась. Без тени сомнений. В глазах Тимура я видела то же самое. Это была наша первая любовь. Говорят, есть любовь зрелая и незрелая. Ещё есть страсть, влюблённость, просто секс. Но я думаю: любовь либо есть, либо её нет. Всё остальное: ответственность, зрелость, забота – это отдельные понятия. Они могут идти рядом с любовью, а могут и вовсе отсутствовать. Какая ответственность и зрелость в четырнадцать лет? Но разве это значит, что тогда это не любовь? Любовь. Только в сопровождении не мудрости и опыта, а бурлящих гормонов, наивности и безрассудства.

А ещё в первой любви есть то, что больше никогда не повторится – её невинность. Она редко заканчивается счастливо, но всегда начинается трепетно. В этот момент ты ещё не знаешь, что тебя могут предать или что ты сам способен на предательство. У тебя море времени для отношений – в отличие от взрослой жизни, где приходится думать о работе, образовании, семье, ипотеке и коленных суставах. Что может быть волшебнее в девятом классе, чем первая любовь с красивым мальчиком?

После того осеннего вечера в баре на окраине мы стали встречаться почти каждый день после уроков. Тимур ждал меня у школьного двора. Мы бродили по улицам, где листья ковром устилали асфальт, сидели на лавочках в парке, где наше дыхание превращалось в облака пара, грели руки горячими стаканами чая, курили и болтали обо всём и ни о чём. С ним я забывала о времени, о школьных заданиях, о доме, обо всём мире.

Казалось, мы заперты в своём маленьком пузыре, где царил только наш общий ритм: смех, перекрывающий шелест ветра, его истории, мои неловкие шутки. Это было счастливое забвение двух влюблённых подростков.

Но вскоре произошла моя личная трагедия. Однажды вечером мама, уставшая после работы, сказала:

– Придётся сосредоточиться на учёбе, доченька. С танцами мы больше не справимся, денег совсем не хватает.

Я даже не стала спорить с мамой, понимая, что она и так делает всё, что может. На танцы уходили почти все мамины деньги. Собрав свои призовые дипломы, я села на электричку и поехала на Минское море. Там, в холодной тишине поздней осени, сожгла все награды. Пламя пожирало их, а я рыдала до изнеможения. Лес вокруг был гол и пуст, ветер нёс с собой запах сырости и гнилой листвы, а серое небо тяжело нависало над водой. Мне хотелось остаться там навсегда, но промозглый холод заставил меня вернуться. Я не нашла в себе сил пообещать вернуться к мечте.

Я спряталась в объятиях Тимура, веря, что вместе мы сможем преодолеть всё. Мы скрывались в потайных барах. Там играли в настольные игры, слушали музыку, смеялись и забывали обо всём. С ним я нашла свой остров покоя. По выходным мы ходили в кино, и в эти мгновения моя душа оттаивала. Я смотрела в его небесно-голубые глаза и чувствовала себя в безопасности, будто всё плохое оставалось где-то далеко. В новогоднюю ночь под мягким мерцанием гирлянд в дешёвой забегаловке мы дали друг другу обещание никогда не расставаться. Тимур подарил мне кулон – надпись love разделялась на две половины. Одну он надел на себя, другую – на меня. Так, держась за руки, мы согревались всю долгую зиму.