Все жертвы, как и в Вольском лесу, были убиты с особой жестокостью. Израненные тела оставляли прямо на месте убийства, что было не похоже на партизан, ведь повторюсь, они предпочитали действовать наиболее скрытно.
Почерк был один. Убийца подкрадывался незаметно со спины, наносил многочисленные раны, а затем, по неясным причинам сливал всю кровь, оставляя тело гнить на земле.
Вскоре положение окончательно ухудшилось. В какой-то момент стали пропадать не только гражданские и солдаты, но и офицеры охраны, и даже узники. Их тела находили недалеко от стен лагеря.
Поднялась паника. Солдаты отказывались выходить в наряд, заступать в патрули. Офицеры и надзиратели массово подавали рапорты об увольнении, а узники делали все возможное, чтобы ни на минуту не оставаться в одиночестве. Держась ближе друг к другу, всякий раз озирались по сторонам, опасаясь любого подозрительного шороха и звука.
Понимая, что ситуация выходит из-под контроля, начальник польского департамента полиции Фергус Шмидт обратился за помощью в берлинский отдел убийств, но как убедились ранее, даже знаменитый комиссар Франц оказался бессилен.
– Складывается впечатление, – скептично обратился Вальтер, – что вы не верите в то, что сами нам рассказали. Детективы сообщили о восьми жертвах. Где остальные?
– Многие буквально были разорваны на куски. Опасаясь эпидемии, я приказал избавиться от тел.
– Досадно, а что с офицером, которого вы нашли совсем недавно? – поинтересовалась я.
– Вам лучше самим взглянуть… – Хёсс отвел взгляд. Взяв фуражку и поднявшись, медленно вышел из-за стола. Направившись к двери, жестом позвал за собой. – Пойдемте.
Он шёл через силу. Каждый шаг давался с трудом. Пройдя в карантинную зону, остановился перед двухэтажным зданием лазарета. За ним, в отдалении стояла небольшая кирпичная пристройка, играющая роль импровизированного морга.
Все окна были настежь распахнуты. В помещении стоял ощутимый холод. Пройдя вглубь, мы остановились у стола для вскрытия. На нем, накрытое белой простыней лежало тело. Встав с противоположной стороны, Хёсс дрожащей рукой отдернул ткань, обнажив взгляду пугающую, но знакомую картину.
При жизни Максимилиан Фидлер, как звали убитого, служил в лагере в должности капитана охраны. На вид он был не старше двадцати семи. Лицо и изорванная форма в следах запекшейся крови. Шея и руки были покрыты глубокими проникающими ранами, похожими на укусы диких зверей.
Исходя из отчёта патологоанатома, успевшего провести вскрытие, причиной смерти стали не столько многочисленные увечья, как резкая и обильная кровопотеря, вызвавшая остановку сердца.
– Кто-нибудь видел нападавших? – я повесила отчет на место. – Возможно обнаружившие тело, заметили что-то подозрительное?
– Нет, – дрожащим голосом ответил Хёсс. Потянувшись в карман, достал пачку сигарет и спички. – На момент обнаружения, никого вокруг не было.
Закурив и повернувшись, он подошел к распахнутому окну. С каждой минутой выражение лица становилось мрачнее. Держа в дрожащих руках сигарету и делая одну затяжку за другой, старался взять себя в руки, но даже крепость табака не могла избавить от кошмаров.
Кто-то нагло хозяйничал в его владениях. Не стесняясь, открыто убивал и похищал солдат. Кидал вызов, а он мог только молча наблюдать со стороны. Если так продолжиться, одним выговором дело не ограничится…
– Вы лишились практически половины роты и не сочли нужным об этом сообщить? – вспылил Вальтер. – Вы понимаете, чем это грозит? Да я лично отправлю вас под трибунал!
