– Здесь, в этой дурацкой машине эта странная местная жизнь мне уже кажется отвратительной! – буркнул он, с трудом удерживая равновесие. – Я думал, что благодаря памяти носителя, все будет восприниматься привычным и даже родным, но нет…
Виктор улыбнулся.
– Так и будет со временем. Навыки хозяина возникнут враз, как бы наплывут со всех сторон и станут, как свои собственные, а пока ваше соединение не завершилось проявляйте осторожность и такт.
Говорить было неудобно из-за шума. И минут десять они ехали, молча.
Романа снова качнуло, и он грузно завалился на женщину, которая устроилась у прохода.
Женщина взвизгнула:
– Что делаешь скотина! У меня синяки будут!
– Она меня оскорбила! Что делать? – прошептал Роман. – Может дать сдачи?
Виктор нервно пожал плечами, неужели скандал? Ах как это будет некстати!
Но у Романа всплыла из глубин чужой памяти фраза, и он ею воспользовался:
– Я больше не буду, мамочка! – его голос стал плаксив, как у маленького ребенка.
Вокруг рассмеялись.
А пострадавшая женщина потерла лоб, хотела ответить пожестче, и вдруг улыбнулась.
Виктор тоже улыбнулся: критический момент миновал. Он посмотрел в окно, чтобы понять где они, и громко рявкнул:
– Готовимся к выходу!
Роман подобрался, и двинул за ним. Прокладывать дорогу пришлось локтями.
После душного салона оказавшись на холодном ветру, они с наслаждением вдохнули полной грудью.
Взгляд Романа вдруг снова сделался кислым.
– Вам нехорошо? – забеспокоился Виктор.
– Я был неэтичным, я это чувствую! А это неприятно… Может нам вообще отказаться от общих машин? И как-то иначе передвигаться по городу?
Виктор кивнул.
– Вы правы. Нам нужен индивидуальный транспорт. Мы его возьмем в прокате. А в автобусе мы точно оба были не на высоте! – Он хмыкнул. – У меня всплыло слово – консервы. Интересно, что это?
Роман показал рукой на ярко освященное окно магазина, где за прилавком у стены башенкой выстроились цилиндрические коробочки.
– Может консервы – это те штуки?
Виктор посмотрел в окно, и одобрительно кивнул спутнику, разум которого оказался куда более гибким, чем он считал вначале.
Роман, увлекшись новизной ощущений, замер на месте. Он подвигал одной рукой, потом второй, и вдруг начал энергично вращать обеими, явно наслаждаясь, как ловко это у него выходит. Набивший оскомину артрит не мешал двигать членами тела. Что значит молодость! Он даже тоненько взвизгнул, почти как та женщина в салоне.
Вокруг стали на него таращиться.
– Падре-е! – Виктор поймал руки Романа и с силой остановил их.
Роман смутился, его плечи повисли.
– Спасибо… – поблагодарил он. – Я завис… кажется так это у вас называется?
– Примерно. Учитель, будьте осторожны с носителем! – снова начал наставлять Виктор. – Для полного слияния понадобится время, но при соединении возможен резонанс, впрочем, я вас предупреждал. Но слияния может и не случиться. Такое тоже бывает. Особенно, если носитель антагонист по отношению к вашей этике. Поэтому придержите эмоции, падре! Иначе память носителя так и останется большей частью для вас закрытой.
Роман, покраснев от смущения, пообещал быть бдительнее.
Они продолжили путь, внимательно разглядывая застройку. И, наконец, оказались у старенького здания с высоченным забором, наверху которого пытались угрожать (правда, неизвестно кому) торчащие куски ржавой колючей проволоки. Ворота оказались открытыми настежь. И друзья беспрепятственно проникли внутрь двора, ибо будка охранника была пуста. На втором этаже здания, как и пару часов назад, (когда разведчики проводили предварительное изучение местности еще до того, как обзавелись носителями, а также изучили институтское окружение человека, к которому шли), светилось окно. И Роман с Виктором быстро взбежали по лестнице, пока их не задержал вернувшийся охранник. Да и человек, к которому они шли, в любой момент мог перейти на жилую половину, а туда попасть будет труднее, так как у двери бдит очень полная и недобрая на вид женщина.
