Багровое зарево - страница 12

Внезапно собиратель издал новый звук – резкий, как треск ломающегося стекла, и кристалл на его вершине вспыхнул ослепительно ярко. Лина прикрыла глаза рукой, а когда свет угас, она увидела, как из центра корпуса вырвался луч багрового света, устремившийся в небо. Луч исчез в дымке, но Лина знала: это не конец. Это передача. Вода, преобразованная в сферы, уходила куда-то дальше – может, на их планету, может, в другое измерение. Она вспомнила гравитационные волны от обломка и подумала: "Порталы. Они открывают порталы."

Гул стих на мгновение, и собиратель начал подниматься выше, его трубки втянулись с тихим свистом. Вода на берегу перестала подниматься, но оставшиеся лужи продолжали светиться, дрожать, петь свою странную песню. Лина сжала контейнер с обломком, её разум кричал от вопросов: "Сколько их? Сколько воды они заберут? Что будет, когда они закончат?" Она знала, что ответы где-то там, в этом гуле, в этом свете, и она должна их найти.

Хорхе отступил от окна, его голос был хриплым:

– Они ушли. Но это не конец, да?

Лина покачала головой, её глаза всё ещё были прикованы к берегу.

– Нет. Это только начало. И скоро весь мир это почувствует.

За окном багровое небо медленно растворялось в ночи, но светящиеся лужи и мёртвая рыба остались – первые знаки того, что собиратели оставляли за собой не просто пустоту, а изменённую реальность. Лина знала: хаос уже близко, и он начнётся там, где вода была жизнью.

Когда собиратель исчез в багровой дымке, оставив за собой тишину, нарушаемую только слабым звоном светящихся луж, Лина и Хорхе не могли знать, что в этот самый момент тысячи километров от Сан-Педро мир начинал трещать по швам. В прибрежных городах, где океан был дыханием жизни, люди просыпались от криков и шума – вода отступала, оставляя за собой хаос, а реки и озёра, вдали от берегов, начинали исчезать, как будто кто-то выдернул пробку из гигантской ванны. Ужас, рождённый собирателями, расползался по планете, и Лина, сжимая обломок, чувствовала, что её открытие было лишь каплей в море грядущей катастрофы.

Когда собиратель над Сан-Педро растворился в кроваво-красном небе, оставив за собой лишь светящиеся лужи и мёртвую рыбу, мир за пределами этой маленькой деревни уже трещал по швам. Лина Сантос и Хорхе Мендес, стоя у окна хижины, не могли слышать криков, доносящихся из прибрежных городов, не могли видеть, как улицы заполняются людьми, чьи жизни рушились вместе с уходом воды. Но хаос, рождённый ксавиррами, не ждал их понимания – он распространялся, как пожар, пожирающий сухую траву, и первые искры уже вспыхнули там, где океан был больше, чем просто пейзаж – где он был дыханием, кровью, основой всего.

В Сан-Франциско утро началось с тишины – не той, что приносит покой, а той, что предвещает бурю. Рыбаки на пирсе Фишерманс-Уорф заметили, как залив отступает, обнажая илистое дно, усеянное ржавыми якорями и обрывками сетей. Сначала это было медленно – вода уходила, как при отливе, но затем ускорилось, оставляя за собой трещины в земле, из которых поднимался слабый пар, пахнущий металлом и сладостью. Люди выбегали из домов, снимали на телефоны, кричали, пока над городом не завис собиратель – его чёрный корпус закрыл солнце, а трубки запели свою жуткую песню. Вода из залива поднималась к нему, танцуя в воздухе, а оставшиеся лужи светились голубым, дрожали, как живые. Через час набережная опустела – рыбацкие лодки лежали на боку, как мёртвые киты, а туристы и местные бежали прочь, оставляя за собой сумки и крики. Мост Золотые Ворота, символ города, стоял над высохшей бухтой, его опоры обнажились, покрытые ракушками и водорослями, которые начали светиться и рассыпаться в пыль.