– Хватит! – резко оборвал он ее. – Зейне, ты же знаешь, что всегда можешь положиться на меня. Мы вырастим Ермузу достойным джигитом, женим его, поможем обзавестись хозяйством.
– Спасибо! Пусть Всевышний наградит счастьем твоих жен и детей, – вытирая слезы на черном морщинистом лице, проговорила Зейне и, пропустив его вперед, довольно направилась к своему маленькому обозу.
Этот инцидент оставил неприятный осадок на душе у Курмана. Не он ли, в прошлом году, в своем ауле, во время празднования праздника Курбан-байрам, раздал каждому двору по лошади и по пять овец, уменьшив свой табун на триста голов? Тогда, о его щедром поступке заговорила вся степь. Не он ли помогает скотом, одеждой, пищей жителям аула, требуя взамен лишь уважение и ответственное отношение к обязанностям? Он старался всегда помочь своим сородичам, а они все равно были чем-то недовольны. Вспомнив поговорку: «Бай бедняку овцу с ягненком задолжал», он невольно усмехнулся и вгляделся вдаль. Вскоре, показались знакомые силуэты холмов, и, торопя навьюченный скот, караван вступил в родное урочище.
Степь, игриво переливаясь тысячами разных оттенков, расцветала под яркими лучами солнца. Словно покрытая шелковым разноцветным ковром, она расстилалась до самого дальнего горизонта. Весенние травы, очнувшись от долгого сна, подтянулись к небу, которое, спрятав облака, дополняло бирюзовыми красками сегодняшний день. Тот, кто хоть однажды побывает здесь в этот весенний период, навсегда запомнит неповторимые запахи степных растений, перекликающихся между собой; бодрый щебет пернатой живности, выныривающей из трав и снова ныряющей обратно, спасаясь от яркого взора грозного степного орла, неподвижно застывшего в воздухе. Запомнит едва уловимый шелест шелковых листьев тюльпанов, покачиваемых легким ветром; и маленькие замершие фигурки зверьков, неожиданно выскакивающих прямо из-под земли, приводя в восторг детвору. Невозможно будет забыть бурлящую реку, пытающую, шумом волн, заглушить нестерпимый крик чаек, заодно, приглашающую, прямо с разбегу, окунуться в свои прохладные синие воды. Даже тому, кто кочует здесь каждую весну и знает каждую сопку в этой местности, кажется, что степь, в это время года, становится другой, – более красивой и нарядной.
Абди вышел из юрты, медленно подтянулся и осмотрелся вокруг. Казалось, что окружающее пространство гудит от шума перемешанных людских голосов. Всюду, вчерашние уставшие кочевники, сопровождаемые веселыми голосами и шутками, обустраивали летние жилища. Дети, стараясь не мешать взрослым, собравшись в одну ватагу, играли поодаль от аула. Любимая игра «Аксуек» полностью завладела их вниманием и они, позабыв обо все на свете, весело носились по пестрящей степи. Недалеко от главной юрты, он увидел несколько мужчин режущих скот. «Наверное, для вечернего празднества», – догадался он. Разглядев среди них своего отца, он, немного помешкав, направился к ним.
С детства Абди знал, что пышно отпраздновать прибытие на джайлау было традицией в ауле Курмана; не стал исключением и нынешний приезд. От его взгляда не укрылось, как, в предвкушении праздничного вечера, давешние измотанные путники оживились. «А вдруг, сегодня, один из них прославится во время игры в кокпар9, – подумал он, – а другой выиграет айтыс10 и молва разлетится о нем по всей степи; а может тот кучерявый джигит встретит свою любовь, а эта девушка смущенно опустит глазки перед ним», – улыбнулся Абди, и его сердце замерло от ожидания предстоящей встречи. Он знал, что среди гостей будут жители соседнего аула Токмырзы, а вместе с ними – его возлюбленная Марзия. Молодые люди, испытывая, друг к другу взаимные чувства, надеялись, в ближайшее время, отпраздновать свадебный той; однако, отцу Абди – Сундету, всю свою сознательную жизнь служившему табунщиком Курману, запрошенный калым еще не удалось собрать. Рисуя встречу с любимой, что-то тихо напевая себе под нос, Абди подошел к мужчинам и, засучив рукава холщовой рубахи, принялся им помогать.
