Дома у родителей и в квартире бабушки икон не было. На рынке же здесь и в антикварных лавочках ими вовсю торговали. Так же привозили их на продажу из заброшенных деревень или где-то выменивали и покупали циркулирующие по районам скупщики. Предосудительным у окружающих Вадима людей это не считалось. Наоборот, некоторые похвалялись, что за копейки хорошую доску у мужика какого-то ломанули, а потом за приличные деньги продали. Покойный Вова вообще на этом деле систему целую создал. Вернисаж снабжал иконами. После его исчезновения простенькие иконы какое-то время у забора рынка валялись, а оклады их в лом шли. Речь, конечно, о работах деревенского письма. Приличные вещи аникварщики местные быстро к рукам прибрали…
При переезде принято иконы из старого дома в новый забирать. А если в избе, где сейчас Юра и Вадик находились, одинокая старушка доживала, а потом и умерла? В гроб к ней иконы же не положат. Соседи, понятное дело, к себе домой их не утащат…
Вот и остались они на божнице стоять, а Юра на них и позарился. Тем более, оклады беленькие. Даже с виду серебряные. Денег значит стоят.
– Юр, может не будем иконы брать? – на всякий случай Бакалавр своего напарника всё же спросил. Правильно это или нет, кто знает?
– Все берут, а мы что – рыжие? – не оборачиваясь тот ответил. Дальше скамейку в сторону божницы двигал. Была она массивная. Как и сундук в избе. Любили видно хозяева этого дома основательную мебель. Чтоб на века была. Так и получилось. Их уж нет, а лавки и прочее осталось…
Рыжие? А какие? Нет, Бакалавр-то не рыжий. А вот сам Юра, как ни наесть рыжий. Самый настоящий.
Наконец скамейка заняла нужное место. Напарник Вадика на неё взобрался. Руку за иконой протянул…
Тут и случилось.
Скамейка под Юрой вдруг наклоняться начала. Ножка у неё подломилась. Юра руками замахал, тело его изогнулось в поисках равновесия. Ничего не помогло. Со всего маха он на пол избы грохнулся. Голова только состучала.
Упал и лежит. Ни руками, ни ногами не двигает. Голоса не подает…
Вадик не нему подбежал. Тронуть боится. Вдруг что у напарника сломано? Например, позвоночник. Таких трогать нельзя. Ещё хуже сделать можно.
Тишина в избе стоит. Гробовая. У Юры глаза закрыты. Как куколка, какая лежит. Дышит или нет – не понятно. Во дела!
Бакалавр к лицу его наклонился. Вроде есть дыхание…
Что, делать-то? Больница далеко, только в районном центре… Ну, та, про которую известно. Петрович в ней сейчас лечится. Может ещё тут, какая есть, но про неё Бакалавр ничего не знает…
Фу… Глаз один Юра открыл. Затем второй. Моргает ими. Голову немного туда-сюда повернул. Не успел его Вадик предупредить, чтобы он головой своей не ворочал. Полежал спокойно немного.
– Юра, ты как? Погоди, не двигайся, – несколько запоздало Вадик чуть не крикнул. Испугался он за напарника. Вдруг он, что себе серьезно повредил.
– Это что такое было? – как чумной Юра головой вертит, не слушается Бакалавра. Руками по полу начал елозить. Сесть пытается.
– Да полежи ты немного! Может, сломал чего. – Бакалавр его остановить попытался. К полу за плечи прижал.
– Уйди… Что случилось? Почему на полу лежу? – тот головой вертит, озирается. Не слушает Вадима ни в какую…
– Упал ты. Со скамейки. Сломалась она под тобой. За иконами полез. – не убирает свои руки Бакалавр. Так и держит напарника к полу прижатого.
– Ни хрена не помню. Как отшибло… – всё сесть Юра пытается. Руками Бакалавра отталкивает.
