– Правда, вкусно! Хоть в одном тебе можно доверять!
Марк никак не реагировал на его слова. Он по-прежнему не отрывал взгляда от миловидного смугловатого лица, чуть раздувая ноздри своего прямого носа, гладил теперь уже и шею, водил пальцем за ушком. Вишневые глаза жмурились от удовольствия. Казалось, сейчас раздастся мурлыканье.
– Познакомься, это Тони! По-английски ни черта не понимает, так что можешь говорить спокойно.
Вишневые глаза распахнулись. Краснопомадные губы дрогнули от легкой дружелюбной улыбки. Через столик, как для поцелуя, протянулась рука – тонкая, с фиолетовым узорчатым маникюром на длинных ногтях.
Стефан легонько пожал расслабленную ладонь:
– Очень… приятно…
«Тони… Тони…» – отозвалось где-то глубоко в памяти, но сразу не вспомнилось.
Вишневые глаза снова прикрылись. Рука, выпущенная Стефаном, легла на колено Марка. Поглаживая, поползла выше.
Утолив голод и немного расслабившись под воздействием душистой ракии, Стефан спросил:
– Почему опять Балкания? Мы же все здесь сделали двадцать лет назад.
Ввели демократию. Дело сделано. Не лучше ли уже оставить этих людей в покое?
Марк провел пальцем по маленькому, аккуратному носику Тони:
– Покой нам только снится! А Балкания нам нужна, очень нужна. Все тебе объяснять надо. Сам-то не можешь докумекать!.. Двадцать лет назад было только начало, и за прошедшее время сделано очень многое, ты сам это увидишь.
Стефан старался не замечать грубости своего возможного работодателя:
– Ну да, уже видел: хороший аэропорт, приличные дороги, отличный ресторан…
Марк опустил палец на верхнюю губу Тони, потом на нижнюю:
Люди! Ты не помнишь? Мы же всегда работаем с людьми…
Стефан пожал плечами:
– Но я-то что еще могу им сказать?
Ротик Тони приоткрылся и неожиданно длинный язычок скользнул по пальцу Марка. Тот дотронулся до него еще одним пальцем:
– Без нас, конечно, твое очень серое вещество сказать может немногое, но с нашей помощью… Да, мы создали здесь демократию, но многие преобразования нужно довести до конца. Поэтому я снова в Балкании уже… некоторое время. И ты, к моему неудовольствию, оказался здесь по той же причине…
– Не понимаю…
Язычок Тони юркнул обратно за губы. Следом отправился и указательный палец Марка:
– Придется тебе все-таки объяснить: сам не догонишь, а это может повлиять на результат… Видишь ли, мы многое, очень многое сделали с сознанием людей по всему миру. Они приняли наши новые демократические ценности относительно общества, семьи, культуры, образования, но многие до сих пор верят в Бога так же, как верили раньше. Как и две тысячи лет назад, как и двести лет назад, как и двадцать лет назад. А вокруг-то все изменилось! Мы им говорим о новом, современном, а они думают об устаревшем.
Стефан согласился:
– Ну да, за небоскребами не видно церквей, а книги, кино, игры заменили проповеди, шоумены – проповедников…
Губы Тони сомкнулись, и палец Марка замер:
– Вот именно!
Стефан снова пожал плечами:
– Ну, так сделайте последний шаг – объявите антикрестовый поход, разрушьте здания церквей, сожгите все их книги. Выкиньте религию на свалку мировой истории! Вера в Бога – это была потребность прошлого!
Палец Марка начал медленно совершать небольшие вращательные движения:
– Глупо рассуждаешь! Очень глупо! Что от тебя еще ожидать, рядовой наемный писака…
В глазах Стефана вспыхнули злые огоньки, но он ничего не сказал в ответ. Сдержался, пытаясь ухватить главное, понять, зачем он здесь, рядом с этой всегда бывшей для него неприятной личностью. Марк же продолжал:
