– А что случится со мной? – спросил он, обернувшись к Седмире.
– Ты узнаешь это со временем, – ответила она. – Но разве это важно? Великие поэты всегда платят за своё бессмертие.
Слова прозвучали просто, но их смысл пронзил его. Лука знал, что выбор уже сделан. Он не мог уйти. Его душа жаждала той силы, которую обещала Седмира. Он сделал шаг вперёд, подходя к липе, и положил ладонь на её шершавый ствол.
– Хорошо, – сказал он, глядя в глаза Седмиры. – Я принимаю.
Седмира улыбнулась – лёгкой, таинственной улыбкой, в которой не было радости. Она подошла ближе и тихо произнесла:
– Тогда пиши, Лука. Пиши так, будто каждый стих – последний.
Её слова эхом отразились в его сознании, и в этот момент он почувствовал, как что-то меняется. Холод пробежал по его телу, словно липа впитала часть его сущности. В воздухе появился сладковатый запах, как будто в землю впиталась капля крови.
Седмира развернулась и начала уходить в туман, оставив Луку одного под древним деревом. Он остался стоять, чувствуя, что его судьба навсегда связана с этим местом.
Его сердце билось глухо, как барабан, но в голове уже начали складываться строки. Слова пришли внезапно, как поток, который он не мог остановить. Лука достал блокнот, и его рука сама потянулась к перу. Он писал, не замечая ни времени, ни холода, ни того, что под его пальцами чернила казались гуще и темнее, чем раньше.
***
Лука стоял у окна, глядя на город, тонущий в ночи. Его сердце было неспокойно, будто он ждал чего-то, что не мог объяснить. И когда на улице раздался лёгкий шорох, как звук листьев, скользящих по булыжникам, он сразу понял: это она.
Он накинул пальто и вышел, даже не думая закрыть за собой дверь. Воздух был холодным, густым, как мрак, и едва уловимый запах липы снова ударил ему в ноздри.
Седмира ждала его у ворот Калемегдана, её силуэт был обрамлён светом одинокого фонаря. Но она была не одна. Вокруг неё двигались тени – силуэты людей, которые не имели лиц. Они будто парили в воздухе, их фигуры то становились чёткими, то расплывались, сливаясь с ночным мраком.
Лука остановился на мгновение, но не из страха. Наоборот, он почувствовал странное возбуждение, словно неведомая сила наполняла его грудь. Его взгляд перескакивал с Седмиры на тени, которые двигались беззвучно, окружая её, как покорные слуги.
– Ты привела гостей, – сказал он, его голос звучал почти весело.
Седмира улыбнулась, и в её улыбке было что-то ледяное. Тени начали кружиться вокруг Луки, их движения были плавными и гипнотическими, словно они танцевали по древнему ритуалу. Он почувствовал, как что-то прохладное и невидимое касается его кожи. Но вместо ужаса это прикосновение разожгло в нём желание писать.
– Ты чувствуешь их? – спросила Седмира, её голос был тихим, но проникал прямо в его разум.
– Да, – ответил Лука, его руки уже тянулись к блокноту, который он машинально прихватил с собой. – Кто они?
– Те, кто пришёл до тебя. Поэты, мечтатели, те, кто отдал свои сердца ради своих слов. Они теперь лишь тени, но их стихи живут.
Её слова эхом отзывались в голове Луки, но он уже не слушал. Его рука начала двигаться по странице, словно ведомая невидимой силой. Слова рождались сами собой, каждое из них казалось весомым, наполненным тьмой и истиной, которую он прежде не мог выразить.
– Пиши, – сказала Седмира, делая шаг ближе. – Пиши о том, что видишь.
Лука видел всё. Видел, как тени тянулись к его рукам, будто стремясь проникнуть в его душу. Видел, как они менялись, становились то похожими на людей, то исчезали вовсе. Ему казалось, что он пишет не сам, а просто записывает то, что ему диктуют.
