Я не помнила ее. Но в груди появлялось смутное ощущение тепла, стоило оказаться рядом. Я всегда считала, что не стоит пренебрегать тем, что подсказывает чутье.
Особенно сейчас, когда в моем арсенале не осталось ничего, кроме инстинктов.
– Да-да, – отрывисто проговорила женщина, неловко отшагнув от меня в сторону. На ее лице мелькнула чуть испуганная улыбка. – Вот тут у меня… моя королева… тут…
Она потыкала кривым крючковатым пальцем в небольшой чугунный котел, от которого настолько странно пахло, что в глазах защипало.
– М-м-м, – протянула я, старательно принюхиваясь.
Вайларион незаметно очутился сзади, и краем глаза я видела, что он сложил руки за спиной с видом самой добродушной невозмутимости, за которой скрывался смех.
Мава схватила половник, зачерпнула варево и налила в глубокую серебряную пиалу.
Подул легкий ветерок, и густой дым из котла вдруг целиком окутал мое лицо, как белый капюшон.
Я невольно закашлялась. В горле страшно запершило. Пиала в руках задрожала, настой в ней едва заметно подозрительно булькал, хотя и не кипел больше.
– Ой-ой, Аме… моя короле… Лия, – забубнила Мава, нервно засуетившись вокруг меня. – Наверное, для вас резковато. Может, я переделаю? Ой, я испортила все, старая пиявка…
На бледной физиономии кикиморы появилось самая настоящая вселенская тоска.
– Сейчас я заберу!
Вайлар начал тихо посмеиваться в кулак, имитируя кашель.
– Не стоит, Мава, – проговорила я, убирая руку кикиморы от своего напитка. – Пахнет очень даже ничего, хоть и резковато.
Сказала, провела рукой над чашей, сбивая едкий пар, и тут же отпила.
Мужчина замер, открыв рот и протянув руку в мою сторону. Явно хотел остановить, да не успел.
Мава округлила большие травяные глаза-плошки.
Горячее варево протекло в горло, обжигая вкусом тины, травы, специй для мяса и лесных ягод. Причем ядовитых.
– М-м-м, пикантно! – кивнула я, причмокивая и отходя к большому поваленному бревну, накрытому шкурами. – К такому чаю бы конфет!
Мава всплеснула ладошками и тут же повынимала мне из карманов горсть чего-то желтого и липкого.
– Это болотный дягиль в карамели из молока ослицы, – затараторила она, всовывая мне угощение. – Я сама готовила! Сладкие – аж зубы склеиваются. А форма у них, значится, сердечки! Как мордочки маленькие… Мордочки…
Я не стала спрашивать, чьи именно мордочки. Мава и так покраснела, запутавшись пальцами в волосах на затылке. Явно сморозила что-то лишнее.
Сняв налипшую на конфеты траву, я бросила два бесформенных шарика в рот и прищурилась, пытаясь распробовать их вкус.
Из-под опущенных ресниц наблюдая, как все сильнее меняется в лице Вайларион. Оторвать взгляд от происходящего он уже не мог. Кажется, я шокировала его до глубины души.
Это было так смешно, что я даже начала причмокивать:
– Восхитительно, Мава! Не знала, что ты так хорошо готовишь.
– Ой, я так рада, так рада! – захлопала в ладоши кикимора и даже смахнула со щеки скупую слезу. – А вы не обманываете меня, моя королева?
– Что ты, как можно? – хмыкнула я. – Налей вот мне еще чарку. – И протянула ей пустую пиалу.
– Что это тут вкусного дают? – раздался мягкий, словно шелест камыша у лесного ручья, голос слева.
Повернула голову и встретилась взглядом с улыбающимся одними губами блондином, чьи длинные распущенные волосы так удачно скрывали жабры сирена. На нем был голубоватый костюм богатого особничьего, и ничто не указывало на то, что передо мной нелюдь.
