Пауза.
– Прохожий.
Пауза.
– Странник вроде?.. Странный человек?.. – повторил Ерофей.
Пауза.
– Вроде.
Колька, затаив дыхание, во все глаза смотрел на Родиона. Так же внимательно, волчонком, смотрел на Родиона младший отпрыск Ерофея – рыжеволосый пятнадцатилетний Спиридон.
– А ежели не отдам? – усмехаясь, спросил Ерофей.
Пауза.
– Лучше отдать, – по-прежнему очень спокойно сказал Родион.
Пауза.
– Жалко. Теперь ведь оно мое, добро-то.
Родион чуть прикрыл глаза.
Пауза.
– А может, отдать? – Ерофей посмотрел на сыновей. – По-божьему… По-справедливому…
И тут не выдержал длинный, с руками до колен, Петр. В бешенстве задохнулся:
– Я ему сейчас отдам!.. Мать его!..
Он одним длинным прыжком кинулся на Родиона, чтобы смять, задушить. Родион сделал неуловимый выпад – и Петр отлетел, рухнул, ударившись о круглый торец сруба.
Все замерли.
Василий Соломин медленно потянулся за слегой. Ерофей покосился на него, едва заметно шевельнул пальцем. Василий замер на месте. Соломинские девки с ужасом и восхищением смотрели на Родиона. Колька был в восторге. А в глазах хантийки светилось откровенное обожание.
Петр медленно поднялся, вытер кровь на скуле, тупо поглядел на ладонь.
Ерофей очень ласково спросил:
– Получил, Петруша?.. Поделом тебе!.. Нельзя обижать странника… Вот Господь тебя и наказал. Правильно наказал!
Ерофей вдруг оживился и даже повеселел, повернулся к ханту Федьке:
– Эй ты, Божий волдырь! Так и быть – забирай свои хвостишки!
Федька не двигался, дрожал от страха.
– Иди, иди, косоглазый, не бойся!
Федька посмотрел на Родиона. Тот слегка склонил голову. Федька, продолжая дрожать, бочком пошел в амбар. Там он схватил в охапку связки беличьих, куньих и собольих шкурок, засеменил обратно.
Ерофей Соломин протянул руку, вытянул из охапки пару соболей.
– Парочку-то оставь, пил, однако ж, водочку-то…
И он, не глядя, швырнул в амбар мягкие, струящиеся на лету собольи шкурки.
Федька, подхватив не сводящую с Родиона влюбленных глаз дочь, рванул с соломинского двора.
Ерофей с улыбкой взглянул на Родиона:
– Вот и все, и делов-то. Господи! Тьфу!.. Прошу в дом, справедливый человек… Хлеб-соль завсегда найдутся и чарочка к ним!
Родион, подыгрывая ему, в той же интонации ответил:
– Спасибо, хозяин… Некогда мне. Поспать… и дальше ехать надо.
– А на чем поедешь-то?.. Сломал ты свою байдовину.
– Починить можно.
– И воротца сломал.
– Ворота тоже починить можно.
Ерофей согласно кивнул:
– Можно… А поспать, что ж? Места много… Уложим… – Он коротко глянул на Василия, на Петра, с ненавистью глядевших на Родиона: – Заходи, не бойся…
Родион чуть усмехнулся и, прихрамывая, направился к дому.
Ерофей отсек взглядом девок, пошел открывать «гостю» дверь.
Колька, оценив ситуацию, бросился со двора.
Ерофей открыл дверь, сказал Родиону, поклонившись:
– Проходи, раздевайся…
– Я так, – сказал Родион, не снимая полушубка. – Не отошел еще, семь суток на морозе.
– Откуда ж пожаловал, если не секрет?
– Из Тобольска.
– Борзо! – удивился Ерофей. – За семь-то дён… От Тобольска до нас тыща верст будет. Шестнадцать гусиных перелетов. Да, смелый ты человек. Величать-то тебя как? А то пропадешь, и поминать не знаем, кого…
Петр в это время оказался почти за спиной Родиона. В руке у него был тяжелый серебряный штоф с водкой. Ерофей посмотрел на него, но приказа в его взгляде еще не было. Ему еще хотелось поговорить.
– Родионом звали.
– Наливай, Петруша, – обратился Ерофей к старшему сы-ну. – Выпей с Родионом. Прости его с Богом.
