– Я Кирин. Живу в Скрипучем доме вместе с Эммой. И мы помогаем… помогали заблудшим животным. Согревали их в нашем доме и…
– Дочь Одинокой Дамы?
– Дочь монстра…
Перебивая канарейку, мышки снова взволнованно зашептались, вспоминая все легенды, услышанные как раз на этой самой полянке. Кирин беспомощно посмотрела на Ведунью.
– Тихо! – сказала бабушка Луния так грозно, что мышки от неожиданности отступили назад. – Высокая, кем бы она ни была, в огромной опасности. А её сородичи живут намного дальше нас.
– Так чего же она от нас хочет? – спросил один нетерпеливый мышонок. – У меня чай заваривается уже с десяток минут!
– Эмме нужна помощь, потому что на неё напал змей!
Наступила тишина. А Мышонок вдруг понял к чему Ведунья сказала вчера про день, который может длиться долго. Да, этот денёк уж точно будет самым длинным днём, возможно даже длиннее дня солнцестояния.
– Я прошу у вас помощи, потому что мне больше не к кому обратиться, – сказала грустно Кирин, понурив голову.
– А пусть сокол ей поможет! Кто же ещё, если не он? – снова вставил любитель чая.
– До скалы Арон лететь много дней. Вам лишь кажется, что она близко, лишь потому что она огромная, – вдруг сказал Сухарик, но его словно не услышали.
– Вы хотите, чтобы кто-то из нас, кто-то из полевых мышей, пошёл в Дикий лес и спас высокую от змея? – удивленно спросил один взрослый мышонок, выступая вперед. – Да вы видимо волчьих ягод переели, милочка!
Кирин перелетела с лавра на большой камень, на котором обычно сидела Ведунья, рассказывая легенды.
– Если не вы, то, пока я долечу до Высокого полья, или до скалы Арон, то…
– И где это видано чтобы мыши сражались со змеями? – снова спросил мышонок. – Слухи слухами. Но неужели уважаемая старая Ведунья уже позабыла, что в прошлый раз, когда звенела склянка, не досчитались пары мышек?
Луния мельком посмотрела на Сухарика, но похоже, только он сам это и заметил. А мышки начали возмущаться пуще прежнего. Как такое можно было забыть? Даже Сухокрыс и Сухогрыс невольно опустили свои головы, вспоминая де далёкие дни. А они были тогда намного старше Сухарика и понимали намного больше. Даже ему было больно на них смотреть. Он поднялся с камня и хотел было к ним подойти и постоять рядом, но вдруг передумал и тоже понурил голову.
– Лети-ка лучше к высоким, канарейка Кирин.
– Не нужны нам никакие змеи в нашем полье!
– Пусть дочь Одинокой сама себя спасает. Что за напасть, высокая, а со змеёй справиться не может. Что ж там за змей такой? – сказала одна бабка и потащила своих внучат обратно в нору.
Мышки расходились по своим делам, забирая с собой молодняк. Никто не хотел идти на такое безумие. И ради чего? Чтобы спасти какую-то безумную девицу из Дикого леса? Сухокрыс и Сухогрыс тоже ушли. Сухарик смотрел то на смущенную Ведунью, то на печальную Кирин, то на старую склянку, безразлично покачивающуюся на ветке лавра.
Склянка безразлично покачивалась сегодня, и безразлично покачивалась много лет назад, когда случилось непоправимое. Сухарик мотнул головой и пошёл своей дорогой.
Возвращаться в дом он снова не хотел. Братья привыкли тосковать вдвоём, а он привык тосковать один. Так уж повелось. Прежде чем войти в высокую траву, он ещё раз взглянул на Кирин. Она о чем-то встревоженно разговорила с Лунией. А Луния пристально смотрела на самого Сухарика.
Он смущенно вошёл в высокую траву и даже теперь не пытался привести свою шёрстку в порядок. Тем более тут его никто не видит. Подумаешь, шёрстка запылилась. В его голове были совершенно другие мысли, совсем не о чистоплотности.
