Ноубл Солт – Бутч Кэссиди – оставил в ее жизни неизгладимый след.
На протяжении четырех актов она пела, рыдала и умирала ради него одного. Позже она пришла к выводу, что никогда еще так хорошо не выступала. Дирижер расхваливал ее, труппа недоуменно переглядывалась. В этом была ее вина. Она никогда никого не подпускала к себе слишком близко, и все в театре считали ее заносчивой примадонной.
Когда она наконец вышла из театра и окунулась в благоухание ночи, ее ждал Ноубл Солт. На нем был тот же костюм, в котором она его видела утром, и стоял он точно там, где она попросила. Ее меховой палантин в тот вечер оказался ни к чему. В воздухе чувствовалось приближение холодов, но Джейн, разгоряченная пением и предвкушением встречи, не ощущала прохлады. Ей вдруг стало страшно. Она не успела все продумать.
– У меня нет ни машины… ни экипажа. Но я попросил оставить для нас столик вон там. – И он кивнул в сторону известного ресторана, где собирались после спектаклей завсегдатаи Оперы. – Я шел пешком.
– От дома?
– Это не то чтобы дом. Комната в лачуге. На время. Я давно не бывал в Париже.
В его голосе был привкус мест, о которых она даже представления не имела. Отзвук бескрайних равнин, высоких гор и палящего солнца – но у нее не было времени погреться в его лучах. Они стояли посреди оживленной улицы, а в Париже всюду имелись любопытные глаза. Люк ждал ее в длинной веренице машин, в полуквартале от театра. Ей придется быть сдержанной и осмотрительной.
– Я не смогу поужинать с вами. Моя экономка присматривает за Огастесом, но она стара, а Огастес тревожится. Он не ляжет спать, пока я не вернусь.
– Он хозяин в доме?
– Да.
– Далеко отсюда до вашего дома? – спросил он. – Мы сможем дойти пешком?
– Совсем близко. Но меня ждет Люк… Мой шофер.
Он качнулся вперед, потом назад. Он стоял, широко расставив ноги, не вынимая рук из карманов, не сводя с нее глаз.
– Скажите, чего вам хочется, – мягко произнес он.
Она помедлила. Ноубл Солт сделал все так, как она просила, и это вселяло надежду, но все же Люку лучше не видеть их вместе. Он вспомнит, что они уже встречались сегодня днем, и доложит об этом.
– Мне нужно предупредить Люка, – быстро сказала она. – Он за мной шпионит. Мне не хочется, чтобы он снова увидел нас вместе.
Ноубл Солт вытащил из кармана маленькую книжечку, раскрыл ее на последней странице:
– Напишите ему записку. Велите ехать домой. Клочку бумаги он возразить не сможет.
Она взяла у него из рук карандашик и сделала, как он велел. Рука у нее чуть дрожала, дыхание сбилось.
Он вырвал листок из книжечки, сложил и огляделся по сторонам. В нескольких метрах от них продавал афиши мальчишка лет двенадцати. Ноубл Солт выудил из кармана банкноту, отдал Джейн записку и деньги:
– Я не говорю по-французски и не смогу этого сделать. Скажите мальчику, чтобы он передал записку вашему шоферу. Я подожду там. – Он указал на другую сторону улицы. – Если передумаете, просто идите одна. И мы обо всем забудем.
Она взяла у него деньги и записку и сделала, как он сказал: попросила мальчишку передать Люку записку, но лишь когда его машина окажется первой в очереди. Мальчишка согласился и выхватил деньги из ее рук так быстро, что край сложенной записки чуть порезал ей палец. Она испугалась, что записка вообще не доберется до Люка.
Впрочем, будь что будет. Она не подчиняется Люку. А скоро не будет подчиняться вообще никому. И она пошла через улицу к мужчине, которому собиралась доверить весь свой мир.
