* * *
– Я не стану спрашивать у вас адрес, хотя… Обстоятельства таковы, что нам лучше бы доверять друг другу, – произнес Ноубл, приноравливаясь к ее шагам.
Она не ответила. Ей пока не хотелось говорить. Она шла чересчур торопливо, не глядя по сторонам, хотя сутолока парижских улиц даже в столь поздний час не позволяла двигаться так быстро, как ей бы хотелось.
Он увильнул от мчавшегося навстречу велосипеда, присвистнул, когда из кузова грузовика вывалилась корзина с капустными кочанами и те весело покатились по тротуару. Он пнул один из них, Джейн споткнулась о другой.
– Джейн, – проговорил он, и она услышала нотку осуждения в его голосе.
Она мельком взглянула на него. Он протянул ей ладонь, и она, поколебавшись, продела свою затянутую перчаткой руку под его локоть. Так будет менее приметно, чем если она возьмет его за руку.
– Не спешите, – прошептал он. – Вы мчитесь так, будто у вас под седлом колючка.
Она кивнула, неловко сгибая и разгибая пальцы. Он обхватил ее ладонь своей и пошел медленнее:
– Мы просто гуляем.
– Мы просто гуляем, – повторила она и попыталась подстроиться под его дыхание.
Ладонь у него была теплая, его присутствие вселяло уверенность, и она позволила себе чуть расслабиться, хотя до полного спокойствия было очень далеко.
Они миновали еще квартал. Торговый район закончился, уступив место жилому, и транспорта стало меньше. Она указала на узкую улочку, что вела к дому кружным путем. Люк поедет по другой улице. Только теперь она поняла, что он сказал.
– Обстоятельства… таковы? – переспросила она. – Что это значит?
– Если я стану вашим телохранителем, вы должны чувствовать себя в безопасности рядом со мной.
– Так вы согласны? – Она остановилась, крепко вцепилась пальцами в его руку.
Он вновь увлек ее вперед, чуть коснувшись ее пальцев своими. Она разжала хватку и выдохнула.
– Я еще не решил. У меня есть вопросы.
– Не знаю, найду ли я ответы, – отозвалась она, и ее нервы снова напряглись до предела.
– Куда мы идем, Джейн? – мягко спросил он.
Она не стала возражать против того, что он обратился к ней по имени. Теперь уже поздно протестовать. Она с первого мгновения повела себя с ним так, словно они старые друзья, и не может винить его за фамильярность.
Она повела его за собой. Они свернули на ее улицу, миновали дом – в окне у Огастеса горел свет, – но она промолчала. На углу улицы она указала на скамейку перед газетным киоском, где обычно читали утренние газеты:
– Сядьте здесь. Дальше я пойду одна.
Ей показалось, что усы у него огорченно понурились, но он, ничего не говоря, покорно опустился на скамейку, места на которой хватило бы обоим.
– Что у вас за вопросы? – спросила она, примостившись подальше от него.
Он вздохнул:
– Сколько мне можно задать?
– У меня десять минут. Потом я уйду.
– Что случилось с Оливером?
– В последнее время он был нездоров. Как-то раз в клубе с ним случился удар, которого он не пережил.
– Давно это произошло?
– Почти год назад.
– Значит, у вас было время подыскать телохранителя. Почему я?
Она поморщилась. Вопрос был сложный.
– Я мало кому доверяю. Мало кого знаю. Я уже решила, что найму человека, как только доберусь до Америки. Одного из этих пинкертонов, о которых так много пишут.
Она нарочно старалась его поддеть, но, если эта фамилия его и смутила, он сумел это скрыть. Она продолжала:
– Но сегодня утром вы, американец, с которым я лично знакома, явились словно из ниоткуда, и я сочла это счастливым стечением обстоятельств.
