– Хм-м. Счастливым стечением обстоятельств. Тогда чего же вы так боитесь? Вы как комок нервов.
– Я не боюсь, – возразила было она, но осеклась. Времени на споры у нее нет. – Просто не хочу, чтобы меня видели с мужчиной. Я в этом городе знаменитость, но, когда не пою, веду затворнический образ жизни. Я не бываю на званых вечерах и балах, особенно теперь, после смерти Оливера. Поползут слухи, начнутся разговоры. Мне кажется, вам это ни к чему.
– Правда? – спросил он. – Отчего же?
Она заставила себя ответить на его взгляд. Смотрела на него не моргая. В темноте он казался бесцветным, не было видно ни яркой голубизны глаз, ни каштановой шевелюры с золотистым отливом. Серый, тихий, он просто сидел и ждал, когда она снова заговорит. Она действительно боялась, это он верно понял, но его боялась меньше, чем всех и всего прочего. Однажды он уже доказал, что он на ее стороне. Ей хотелось верить, что так будет и дальше.
– Оттого, что вы и сам знаменитость, – прошептала она.
Тишина. Она заставила себя выждать.
– Кем именно вы меня считаете? – спросил он, и дрожь, пробежав по плечам, застыла у нее в животе; может, лучше притвориться, что она ничего не знает?
– Джейн?
Его голос прозвучал не громче, чем ее шепот, но она услышала, что и он тоже боится, и это открытие придало ей смелости.
– Шесть лет назад, вскоре после того, как вы мне помогли, я увидела объявление о розыске двух преступников. Я вас узнала. В объявлении вас называли Бутчем Кэссиди, бандитом, который, по сведениям Детективного агентства Пинкертона, скрывается от закона.
Он не шелохнулся. Не моргнул. Она тоже не шевелилась. Она глядела на него, а он – на нее, и вокруг них образовывалась крошечная бесконечность. Миг – и она лопнула, где-то отрывисто залаяла собака, взвыла кошка, и оба они словно очнулись, резко вернулись обратно в реальный мир. Он вздохнул, она набрала в грудь воздуха. Все вокруг словно сдвинулось, переменилось.
– И все же… вы хотите меня нанять, – сказал он. То был и не вопрос, и не утверждение.
– Да.
– Почему?
Его слова прозвучали твердо, безлико.
– Однажды вы помогли мне и ничего не попросили взамен. Мне снова нужна помощь, но на этот раз я вас щедро вознагражу.
Он принялся мотать головой. Отчаяние нахлынуло на нее волной, и она забыла о гордости:
– Прошу, мистер Кэссиди.
– Это не мое имя.
– Как мне вас называть? Мистер Паркер? Это ведь ваше настоящее имя? Роберт Лерой Паркер?
Он замотал головой еще яростнее, хотя она и не понимала толком, что он имеет в виду – отказывает ей или велит держаться подальше.
– Тогда как мне вас называть?
Он ей не ответил.
– Я дурной человек, миссис Туссейнт. И вы, похоже, об этом знаете. Вы боитесь, что меня могут узнать… в Париже… И не хотите, чтобы вас со мной видели. Но все же хотите, чтобы я вместе с вами и вашим сыном пересек океан и континент. Это бессмыслица.
Она снова стала миссис Туссейнт. Это не сулило ничего хорошего.
– Разве вам не хочется вернуться домой?
Вот оно. Она его подловила. Неприкрытая тоска тенью скользнула по его лицу, но она это заметила. Он прикрыл глаза, словно желая стереть этот миг слабости, еще раз ответить на заданный ею вопрос.
– Теперь вы выглядите иначе. Совсем не так, как в том объявлении, – продолжала она. – Прошло шесть лет. Я читаю американские газеты. О вас в них не вспоминают. Поверьте, я читаю очень внимательно. Вы ведь понимаете, что это открытие меня потрясло. Что касается моих личных причин… Если бы я собиралась в Ирландию, то наняла бы ирландца. Если бы ехала в Африку, искала бы африканца. Но я направляюсь в Америку и хочу нанять вас. Мы могли бы помочь друг другу.
