Удивлена, что он все-таки погнался за мной. Тряхнул пару раз, так что голова чуть не отлетела.
— Ну! Куда рванула, дура?! Чего ноешь?
— Ничего! — кричу, хочу вырваться и вдруг получаю щелчок ладонью по лицу. Не сильный, но болезненный. Моргаю пару раз, осознавая, что он меня ударил. Вот так просто… — Ты меня…
— Успокоилась? Теперь рассказывай. Да не смотри так, просто успокоил твою истерику. Рассказывай.
Я шумно выдыхаю, чувствую, как он сильно сжимает мои плечи, не дает пошевелиться.
— Когда Мира сломала позвоночник, нас отправили сюда. По спортивной страховке. А сейчас деньги по ней закончились, а Мира все еще… Даже не ходит…
— Ну, вы же знали, куда лезете? Профессиональный спорт создает сотни инвалидов. Не вы первые, не вы последние.
Я даже ушам не верю.
— Я понимаю! Но есть инвалиды, которым ничем не помочь, но у Миры есть шанс!
— И ты решила взять на себя обязательство нести этот груз? Нахуя? Ты тут при чем?
— Она моя сестра. Как ты не поймешь? Тебе плевать на всех, а мне нет!
— Ты думаешь, она тебе потом спасибо скажет? Да по ней видно, что она, как и твоя мать, будет тебя до последнего доить.
Отхожу назад, смотря в это циничное лицо. О чем я думала? Что он может помочь? Чушь. Он может только издеваться.
— Зачем я тебе вообще рассказала?
Хочу отвернуться, но он дергает меня на себя.
— Ясно для чего, чтобы я денег тебе дал.
— Мне ничего от тебя не нужно, — возмущенно кричу, но он хватает меня за косу, тянет к себе, почти губ касается. — Ничего… Отпусти!
— Да не ори, дам я тебе денег. Просто хочу, чтобы ты понимала, что твое самопожертвование никому не сдалось.
— Может, хватит нравоучений, давай я сама решу, что мне делать?
— Видишь, в чем проблема, конфетка. Теперь, что тебе делать, решать буду я. Или ты не со мной?
Как ответить-то? Страшно, жуть как! Ладони, повлажневшие, тру о джинсы. А он так смотрит, словно лезвием режет.
— С тобой, прям с тобой? Или я каждый день должна волноваться, что ты про меня даже не вспомнишь?
— Я был бы рад не вспоминать, можешь мне поверить, — он смотрит на часы. Судя по всему, ему уже звонят. — Блять, ехать надо. Погнали.
Он обнимает меня и целует в висок.
— Со мной, Лиззка. Буду тебя холить, лелеять и трахать. Как тебе такой план?
Он не ждет ответа, чеканит широкий шаг, а я за ним вприпрыжку, еле поспеваю. Без каблуков я ему совсем по плечо, и от этого внутри живота теплеет.
Мало что понимаю, но в груди расцветает вулкан, который вот-вот затопит радостью все тело. Я нужна ему! Он готов помогать. Он будет со мной. Он будет решать.
Разве это не прекрасно?
Мы садимся в машину. Матвей тут же стартует с места, а его рука резко хлопает по моей коленке, ползет выше по джинсам, забирается в тугой пояс, стараясь добраться до промежности.
На светофоре он лезет ко мне в трусы, а я на автомате раздвигаю ноги. Как же хочется его нежности!
Закусываю губу, пока он скользит пальцами по моментом увлажнившимся лепесткам. Трогает клитор, потирает его.
— Какая ты уже мокренькая, прям, кайфуха, — он вытаскивает руку и облизывает влагу, пока я упорно пытаюсь не сгорать от стыда и желания. А самое главное, не просить вернуть на место пальцы, потому что остро нуждаюсь в них. В нем. Неважно, каким образом.
— Сладкая… Пиздец, от тебя член колом стоит… И как, по-твоему, работать?
— Не знаю…
— Знаешь. Поработай ротиком.
— Ты… говорил, что спешишь…
— Ага, но ты виновата, что у меня стояк. Исправляй. Пока в пробках обеденных стоим, — он выразительно смотрит на свою ширинку. Я сглатываю, вспоминая вкус его члена. На уровне подсознания понимаю, что такое обращение далеко от романтики, но и отказать не могу.
