Банджо. Роман без сюжета - страница 8

Он лежал на спине на одной из громадных каменных плит волнореза. Волны тихонько поплескивали о камень. Он был без рубашки и, отстегнув булавку на воротнике старого синего пальто, распахнул полы и подставил солнцу коричневое брюхо. Брюки сползли ниже пупа. «Ох, Господи, солнце-то какое», – зевнул он и, стянув кепку на глаза, заснул. Остальные тоже вытянулись и заснули.

На длинном волнорезе нежились на прогретых камнях и другие беспечные бродяги. Холодало, но солнце отражалось в волнах теплым, неярко мерцающим светом. У Эстака, в сторону которого расширяли и достраивали порт, черным пятном на синей глади застыл груженный углем корабль компании PLM. Длинной вереницей отлого проступали заводские трубы, сцепка ржаво-черных силуэтов, а за ними виднелись голубовато-серые холмы, окутанные, словно паром, тонким, нежным туманом, а дальше – нагромождение серых скал, круто обрывающихся в море, – святая святых цементной промышленности.

Закат парни встретили на площади Жольет. В одном из кафе в толпе каких-то мальтийцев они заприметили матроса с Занзибара и зазвали его к себе.

– Мы как раз вовремя к те п’спели, – заявил ему Мальти. – Мы те тут были п’зарез. Н’рмальные ребята, к’рые на твоем же инзыке разг’варивают, а не енти типы мутные с ихней лопотней арабской. М’льтийцы енти у арабов вроде как отбросы, ублюдистые они сильно. У нас их никто не л’бит, а связываться – ваще Боже упаси.

Новенький был очень рад знакомству с дружелюбными ребятами вроде Банджо и Мальти. Он прибыл на углевозе из Саут-Шилдса, и у него имелись кое-какие фунты. Он не скупился и поставил им выпивку в нескольких заведениях. От площади Жольет они направились к Канаве всё тем же спокойным бульваром Ла Мажор. Для обитателей пляжа держаться такого маршрута было разумнее всего. Много у кого не выправлены были документы, так что приходилось из кожи вон лезть, чтобы не нарваться на полицию. А на главной улице – Республики – их то и дело останавливали, расспрашивали, обыскивали, тащили в участок. Иной раз говорили – да, документы не в порядке, но кончалось тем, что на ночь сажали под замок, а с утра уже отпускали. Другие жаловались, что полицейские их били. Имбирёк считал, полицейские теперь совсем не те, что раньше, когда он только-только тут появился: становятся всё несговорчивее и всё больше зверствуют. В былые времена им бы ничего не стоило спереть бочонок с вином старым добрым способом: внаглую и преспокойненько выпить. А теперь вот другое дело. Не так давно из-за этого самого краденого вина двое парней получили каждый по два месяца. К счастью, и у Мальти, и у Имбирька, и у Белочки с документами был порядок.

По дороге к Канаве они захаживали то в одно бистро, то в другое и в каждом осушали по бутылочке. Привыкшие в Вест-Индии к рому, в Штатах – к джину и кукурузной водке, а в Англии – к виски, во Франции они жить не могли без красного вина, точно рыбы без воды. Этот ужасный деручий виски или джин они теперь в рот не брали. К крепким напиткам, казалось, они охладели совершенно. Опьянение их теперь было иное – приятное, мягкое, благодушное: винное.

В китайском ресторанчике на Рю Торт они устроили целый пир. Новенький настоял на том, что он угощает. После ужина они пошли в маленькое кафе на Портовой набережной выпить кофе с ромом. Новенький достал из кармана губную гармошку и заиграл. Банджо встрепенулся, сказал: «Пожалуй, руку я уже достаточно подлечил, чтобы за дело взяться», – сходил на квартирку к Латне и принес банджо.