Банджо. Роман без сюжета - страница 9

Они ходили по улочкам между рыбным рынком и Бомжатником, от бистро к бистро, и всюду играли. К ним присоединились и другие – пара сенегальцев и какие-то ребята из Британской Западной Африки, так что вскорости компания насчитывала уже больше дюжины человек. Живописное было зрелище – как они слонялись по улицам и трещали на немыслимом тарабарском языке, помеси английского, французского и африканского. И чем больше их становилось, тем больше заказывали и выпивали они бутылок вина и пива, без разбору, как пойдет. Музыка привлекала в кафе клиентов – а девицы завидовали, пускали в ход все свои чары, чтобы оттащить свеженького матросика от парней с пляжа…

– Вот черт, черт подери! – вскричал Банджо. – Этот город создан для веселья!

– Ну уж в самом тебе веселья уже под завязку, – съехидничал Белочка. – Так что давай уже, еще один залп – и хватит.

– Захлопни пасть, ниггер, – отозвался Банджо. – Нет уж, мне никогда этого веселья не хватит. Когда меня несет этот безумный, дикий, веселый джаз, когда я в нем пропадаю… вот хочешь – спорь со мной, но я тогда за твою так называемую сладкую жизнь гроша ломаного не дам. Я свистну – и в этом моем свисте больше веселья, чем во всём твоем худосочном тельце.

– И знать не хочу, не то что спорить, – сказал Белочка.

В полночь они играли на Бомжатнике, в каком-то кафе, и тут вошел пожилой мужчина в полинялых зеленых брюках, желтоватой куртке с черной отделкой и цветочной гирляндой на шее и принялся танцевать. При этом он до того живо манипулировал своей тростью, что казалось – кисть у него вращается, точно на шарнирах; пока играли Банджо и моряк с гармошкой, он с непостижимым проворством выделывал коленца и прыгал из стороны в сторону.

Когда они закончили играть, танцор в цветочной гирлянде заявил: он готов спорить с любым на бутылку лучшего белого вина, что сумеет встать на голову прямо с полу – и на стол. Молодой парень в синей форме рабочего покрутил пальцем у виска и сказал: «Il est fada»[3]. Старик, полуседой, в странном наряде, и вправду, казалось, не совсем в своем уме, и непохоже было, чтобы его кости могли бы послужить ему подспорьем в подвиге, который он намеревался совершить. Пари никто не принял.

Кто-то разъяснил происходящее новенькому, и тот махнул рукой:

– Да почему и не поспорить, развлечемся заодно.

«Tres bien»,[4] – сказал старик. Он предпринял несколько попыток нужным образом упереться головой в стол и не мог – нарочно, для смеху, как делают профессиональные артисты, подступаясь к трюку на сцене. По всему кафе раздавались взрывы хохота, быстро набежала целая толпа. И вдруг старик вскричал: «Ça y est!»[5] – и широко раскинул руки, удерживая равновесие, он встал на голову на столе. Миг – и он опять спрыгнул на пол, взмахнул тросточкой, сделал несколько па – и пошел по кругу со шляпой, собирая заработанное, пока толпа не успела поредеть. Ребята с пляжа тоже внесли свою горстку су, а новенький недолго думая заплатил за бутылку белого вина. Старик забрал ее и вышел из кафе в сопровождении какой-то женщины.

Латна шла через Бомжатник и, заметив играющего Банджо, зашла в кафе как раз в ту минуту, когда старик закончил танцевать и предложил пари. Немалый куш, который он отхватил, да еще бутылка вина впридачу – всё это растравило в ней жадность и зависть. Она набросилась на Банджо.

– Этот человек взять твои деньги. Ты играть, а он взять. А ты считать, ты такой гордый, ни за что не попросить – и вот ничего и нет у тебя. Думаешь, ты богатый.