– А-а-а! Убили! Любимый мой! – истошно закричала Кулагина, когда, через минуту после выстрела, влетела в кабинет к своему мужу.
А в это самое время, Борис, по прозвищу Бэра, смотрел на револьвер и накручивал себя.
– Я убью этого барчука, я докажу, что я достоин большего. Убью, или не жить мне более на этом свете, – бормотал Бэра, крутя в руках револьвер.
Ночью поспать не удалось. Когда всё время ждёшь не только что атаки, а и любых неадекватных действий со стороны своего противника, это не способствует доброму и сладкому сну.
Но и полное хладнокровие и бесстрашие – не совсем то, чем должен руководствоваться воин. Природа наделила нас инстинктами самосохранения и размножения, и хотя мы не должны им поддаваться целиком полностью, нельзя их и игнорировать. Всего, как говорится, должно быть в меру.
Так что я, усилием воли несколько снизив уровень своей тревожности, всё же решил одну ночь бодрствовать. Если так случится, что утром или днем получится часик-другой поспать, то и хорошо. Нет – так пару суток без сна всё же выдержу. После придётся давать организму отдых.
Ничего за ночь не произошло, даже управляющий гостиницы более не тревожил. Этот мужичок пухловатой наружности и невысокого роста, с седеющей залысиной, явно не был готов идти под пули. Мы же на своём втором этаже показывали крайнюю степень решительности. Нет, в тот раз, как подошёл управляющий, ему никто не тыкал стволами в лоб, не унижал, даже в грубой форме не требовал. Достаточно было показать ту незамысловатую баррикаду, что мы соорудили на лестнице, а также чуть отвернуть обшлаг пиджака, продемонстрировать оружие.
Я размышлял над тем, что может сделать Кулагин. И приходил к выводу, что он все же попытается меня убить. Хотя надеялся на другое, что он сейчас уже где-нибудь на пути к канадской, тьфу ты, австрийской границе.
С первыми лучами солнца в дверь постучали, я, будучи уже одетым, резко поднялся, взял оба револьвера в руки. Сдвинувшись чуть в сторону от кровати, выкрикнул:
– Входите!
– Барин, там прибыл главный полицмейстер, говорит, что вас арестовывать, – растерянно доложил Петро.
– Вот как? Не сказал, по какой причине? – спросил я, подобравшись.
– Убит вице-губернатор Кулагин, – сказал Петро.
– Чего? Какого черта?.. – выкрикнул я.
Все мои планы только что были отправлены в отхожую яму.
Я шел на первый этаж гостиницы, будто бы на эшафот. Мысли роились в голове, не позволяя собрать сведения воедино и выстроить хоть какую-то версию произошедшего. Убит Кулагин. Мой враг, которого я собирался уничтожать законными, доступными методами, теперь мёртв. Я вырабатывал стратегию вероятного суда, сегодня я собирался послать все документы в Правительствующий Сенат, как только поговорил бы с губернатором Екатеринославской губернии Яковом Андреевичем Фабром. Копии документов должны были быть отправлены также и в Третье Отделение Его Императорского Величества. А тут…
Первое, что пришло на ум – против меня сыграл какой-то другой игрок. Я-то знаю, что не убивал Андрея Васильевича Кулагина. Но кто мог это сделать? Садовой? Так он оставался рядом, в соседней комнате и ночевал. Кто еще? Почему-то металась мысль о том, что Елизавета Леонтьевна Кулагина могла начать свою игру, но… нет, как-то слишком быстро всё произошло. А я уверен, что эта дама не настолько решительна, чтобы убивать своего мужа и подставлять меня. Или же я недооцениваю её?
