«А она меня — нет.»
Это стало сюрпризом. Это каждый раз становилось сюрпризом, и потом он каждый раз умудрялся себя убедить, что на самом деле она его любит, просто это такая любовь, женская, непостижимая, сложная, полная противоречий, разрушительная, истеричная, эгоистичная и жестокая, но точно любовь.
«Что я вообще знаю о любви? Ничего.»
Ему было некого спросить. Его, вроде бы, всю жизнь учили всему на свете мудрейшие люди в мире, а он как был глупым, так и остался. Все самые доверенные учителя в его жизни давно были мертвы, он пытался вспомнить их голоса, добыть из памяти хотя бы пару слов, и не мог. Он как будто умер там, на пороге дворца прекрасной Кан Ро Танг, которая выбрала себе мужчин самостоятельно, дважды, а когда её единственный сын выбрал себе женщину, не соизволила его даже выслушать.
«Хорошая была речь, надо было записать.»
Он всё придумал, пока выбирал браслет, нашёл самые точные слова в мире, самые честные, такие, чтобы она поняла и поверила, и помогла, конечно же, как может быть по-другому? Он же её сын, она же его любит. Он так безусловно в это верил, что её отказ его как будто из седла вышиб. Прекрасная Кан Ро Танг отмахнулась от него, как от назойливого насекомого, и эта тонкая белая рука своим вялым движением произвела эффект удара молотом в лоб. Он стоял на ногах, глядя, как она уходит, а мысленно лежал на земле, униженный и преданный, глядя как убегает в прекрасную свободу его верный конь, которого он считал преданнейшим существом на земле, умудрившись забыть то, что точно знает каждый учитель, и повторяет каждый день — это дикое животное, оно подчиняется тебе только потому, что ты его контролируешь через боль и ограничения.
«Она не богиня, она просто женщина. Такая же, как все.»
Он дошёл до драконов у подножия лестницы, с такого расстояния не было видно выражения их лиц, зато было видно прожилки и трещины в мраморе, следы инструмента на гранях скульптур.
«Они не сошли с небес, их сделали люди. Потому что им хотелось во что-то верить.»
«Люди придумали богов» — так сказал маленький дерзкий Кан Барт, бестолковый, но интуитивно мудрый. Он ни во что не верил, любую общеизвестную истину проверяя на зуб, и этим ему и понравился. Он видел в Барте себя, и он видел в нём себя таким, каким хотел бы быть, но не был — смелым, не боящимся ошибаться, не боящимся выглядеть глупо и проявлять эмоции. В семье Кан эмоции были позволены только женщинам, потому что считались слабостью.
«Вдох-выдох.»
«Если ты можешь контролировать дыхание — ты можешь контролировать себя. Если ты можешь контролировать себя — ты можешь контролировать свою жизнь» — так говорил его учитель по контролю гнева, на первом и единственном занятии, которое он посетил. Учитель выглядел слишком молодым для того, чтобы быть учителем, и был настолько раздражающе уверен в своей абсолютной правоте, что вызывал желание дать в челюсть, даже когда просто входил в комнату. Этого учителя одновременно ненавидели и обожали, женщины готовы были душу продать за его улыбку, мужчины делали вид, что их это бесит, но тоже ловили каждое его слово и искали его внимания и одобрения.
Учитель тоже возник в памяти отчётливо, как будто они виделись только что — сверкающая улыбка, гладкая кожа, лукавый взгляд сквозь дымчато-серые очки, которые он никогда не снимал.
