– Недолго им осталось стоять, – говорит Тышко. – Хоть и строили раньше добротно.
Петя добавляет:
– Здесь творилась история не только нашего городка, но и всея страны. Сначала Киевской Руси, затем государства Российского. Забыли! Все забыли!
– Короткая у нас память, – соглашается Тышко. – Вот в чем беда.
Бывший монах уже не помнит о неприятностях, которые могут ожидать, если узнают, что он пустил на военный завод посторонних людей. Увлекает нас в Иоанновскую церковь, где теперь находится цех. Здание построено прямо на отвесной кирпичной стене.
Даже то, что осталось от штукатурки на фасаде, свидетельствует о его богатой отделке. К сожалению, уже несколько десятилетий помещение не ремонтировалось. Его вроде бы проверяют на выживаемость: сколько выстоит без ремонтов. В нем такой же развал, как везде на площадке. Помещение эксплуатируют беспощадно.
Поднимаемся на второй этаж. В несколько рядов – станки. В одном месте разворочен пол.
– Посмотрите, як ваши прадеды строили, – обращается к нам с Надей Петя.
Показывает в несколько обхватов дуб.
– Сейчас в лесу такого днем с огнем не найдешь, – объясняет Тышко.
Со второго этажа смотрим вокруг. На речку, луга, озера, леса. Все лежит под нами. Создается впечатление, что парим над всем этим. Столько свободы, простора, тишины. И Вечности.
Петя задумался, смотрит вниз и уже никуда не спешит.
Выводит нас из оцепенения отец Нади:
– Хорошего – понемножку. Пора бежать.
К нашему возвращению женщины продали товар и успели походить по рядам. Сидели на возу, рассматривали покупки. В основном – школьные принадлежности: учебники, тетради, ручки, карандаши…
– Где бродили? – спросила недовольно Маша, увидев нас.
– Не представляете! – выпалила сияющая Надя. – В монастырь ходили.
– Видели собор Рождества Пресвятой Богородицы и Иоанновскую церковь, – добавил восторженно я.
– Мы волновались, куда вы запропастились, – другим тоном произнесла Маша. – И батько не предупредил.
– Думал, что успеем, пока распродадите товар, – заметил Тышко.
– Индюк тоже думал…
Разговор супругов прерывает бабушка.
– Иоанновскую церковь развалили окончательно!?
– Цела, цеха там сейчас, – отвечает Тышко. – Такой бардак устроили. Смотреть тошно.
– От наших людей всего можно ожидать, – говорит Маша.
– О, Господи! – возводит руки к небу бабушка. – Причем тут люди! С властей спрашивать трэба.
Слушаем с Надей разговор старших. Находимся под впечатлением увиденного. Даже порушенный и обезображенный монастырь настолько впечатлил нас, что не можем прийти в себя.
Неожиданно бабушка опять меняет тему разговора.
– Боже мой! Совсем забыла. Ваню, идем быстрее. Останешься без башмаков.
Базар в нашем районном городке начинался рано. Точно вихрь проносился по селам. Тысячи людей стекались на рынок, чтобы решить свои проблемы. Через несколько часов он пустел.
Крестьяне через час-другой спускали цены на продовольствие, сразу покупали нужный промышленный товар, продукты из магазинов и спешили обратно домой. Там их ждали неотложные дела.
Без них базар выдыхался. Продавцы на машинах сворачивали товар и уезжали. К полудню ничего не напоминало о той толчее, которая царила здесь утром. Лишь когда дворники не успевали вовремя убрать, над асфальтированной площадкой летали газеты, оберточная бумага и другой мусор.
Поэтому бабушка так разволновалась. Сразу повела меня по рядам.
Люди спешат, что-то тащат, толпятся. Но когда выбирают товар, идут неторопливо. Как по храму, чтобы никого не задеть, никого не обидеть и ничего не упустить. Ведь здесь исполняются самые заветные желания. У одних – купить, у других – продать.
