Потом карагай отправился домой, чтобы отдохнуть после нескольких суток преследования врага.
День был мрачный, но к таким уже начинали привыкать обитатели Дювона. Рыцарь-всадник шел по главной площади Дювона под хмурым низким, затянутом тучами небом. И вдруг… вдруг он увидел у фонтана, недалеко от дворца то, что заставило его просто оцепенеть на мгновение: карагай рассмотрел в сизой дымке ночного фонаря плененную ведьму. Рыцарь-всадник бросился за негодяйкой, но та, свернув за угол Коричневой башни, пропала. Тогда изумленный, растерянный карагай вернулся во дворец, сам не понимая, зачем это делает, спустился в подвал, зная – он пуст! Однако в углу, на низкой деревянной лежанке он увидел ее: окровавленную, лохматую, в рваной и грязной одежде.
Рыцарь-всадник бросился к витаре, принялся приводить в чувство, пытаясь выяснить, как такое может быть, что она – и здесь, и там?
Ведьма пришла в себя, глаза ее при виде противника сверкнули. Когда она поняла вопрос, собрав последние силы, прошептала:
– Ах, карагаи! Вы гоните нас, а теперь сами умрете, потому что не знаете: древняя ужасная магия пришла в Дювон… Не витары с холмов убивают вас…
Рыцарь-всадник не поверил:
– Лжешь! Это кто-то из вас!
– Был использован элексир, а глод умеет принимать чужой облик, запомни, – прерывисто шептала женщина, – глод – это магия, страшная, сильная – она убивает вас и нас, и убьет всех.
– Но почему я должен верить тебе?! – воскликнул карагай, в глубине души чувствуя: ведьма говорит правду, хотя мало что понимал.
– Когда чернеют зеркала… – простонала несчастная.
И зашептала карагаю в самое ухо:
Когда чернеют зеркала,
С болот туман идет,
Он превращается тогда
В того, кого найдет.
И страшные вершит дела
Ужасный злобный глод.
Когда чернеют зеркала,
Погибнет наш народ.
Рыцарь-всадник испытывал неведомое ему дотоле чувство страха, слушая ее яростный шепот. Он сообразил теперь: карагаи напрасно изгоняли витаров, а ведьма, превозмогая боль и страдания, говорит правду, пытается предупредить о беде.
Что-то перевернулась в душе карагая в эти мгновения.
– Никто не защитит Дювон, – меж тем произнесла витара из последних сил.
Рыцарь-всадник, которого потрясли слова раненой, ее ужасный облик, кровь на груди, вдруг осознал: в пылу боя не рассчитал силу удара – ранил ведьму смертельно.
– Отвези меня, – проговорила несчастная из последних сил, – на Черные болота и оставь там, на развилке троп, у большего Белого камня…
Не веря в происходящее, карагай лихорадочно перебирал в уме способы, как помочь витаре, но раненая вдруг закатила глаза, а через мгновение он понял: ведьма умерла.
До глубокой ночи юный карагай не мог прийти в себя: думал, думал… А рядом лежала убитая им чародейка. Рыцарь-всадник понимал: сам того не желая, он перешагнул черту – начало убийствам положено. Никто никогда никого не убивал в чудесном Золотом городе – он стал первым.
Потом карагай отвез тело витары на болота, как они просила, и оставил у большего Белого камня.
Мур замолчал – стало так тихо, что слышался треск свечи и шуршание мышей где-то под полом.
Потом Тимша разочарованно проговорил:
– Я-то всегда думал, что рыцари-всадники – герои, а оно вон как… И витару мне жалко. Грустная какая сказка, страшная.
– Жаль, что это не сказка, – ответил Мур словно через силу: он будто истощил весь запас сил: был бледен и прикрыл глаза.
– Да-а.. – протянул Синигир, обращаясь к рассказчику, – тебя послушать, так чародеи не виноваты в смерти карагаев.
