– Здравствуйте, как мы сегодня чувствуем себя?
Пациент злобно молчал.
– Как спалось? – продолжил ласково расспрашивать главный врач.
В ответ он получил новую порцию злобного молчания.
– А выглядите вы гораздо лучше. Голова не болит? Как ваш глаз?
Правый глаз, куда пациент в припадке безумия глубоко-глубоко воткнул карандаш, спасти так и не удалось.
– Господин Харт, было бы куда лучше, если бы вы отвечали на мои вопросы. Я не большой любитель монологов, знаете ли. Присаживайтесь, – доктор любезно указал на удобное кожаное кресло и жестом отослал санитаров. – Давайте побеседуем.
– О чем беседовать-то? – неприязненно спросил Шеймас Харт, который всего-то два стандартных месяца тому назад был не пациентом дорогой лечебницы, а государственным чиновником высшего ранга, состоявшим в Партии Новых Демократических Преобразований, законно избранным губернатором населенного мира Лудд, Второе Имперское Кольцо, Квадрант 13KL-15TY.
– У вас имеются жалобы. Как ваш лечащий врач, я обязан…
– Какой ты, к чертям, врач! Ты мясник! Палач!
Ухоженная, с наманикюренными ногтями, пухлая рука главного врача скользнула под столешницу, палец замер на пронзительно-красной тревожной кнопке. Невзирая на преклонный возраст, даже находясь под воздействием сильнейших транквилизаторов, Харт время от времени выказывал поразительную… активность. К непреходящему удивлению главного врача, интенсивный комплекс оздоровительных мер, включающий горячие ванны и уютные смирительные рубашки, не унял задора бывшего губернатора. С этим надо было что-то делать.
– Господин Харт, нельзя ли перейти к сути ваших претензий.
– Вы держите меня здесь помимо моей воли, накачиваете наркотиками, и еще спрашиваете, в чем мои претензии?
У главного врача клиники для душевнобольных было умное, тонкое, немного нервное лицо, холеные, изысканные пальцы талантливого скрипача, добрые, чуть близорукие глаза, ухоженная бородка и карманные часы на серебряной цепочке, продетой в петлю восхитительно старомодного твидового жилета.
– Господин Харт, вспомните, как и почему вы оказались здесь.
– Я…
Главный врач чуть язвительно, но сострадательно, пощелкал языком.
– Тогда я сам вам напомню. Итак, в прошлом году, на Всеимперском съезде Партии Новых Демократических Преобразований, проходившем в здании столичной мэрии, вы поднялись на трибуну и при большом стечении публики, прессы и в присутствии Верховного Канцлера Империи, господина Монтеррея Милбэнка, вонзили карандаш себе в глаз. После чего вас и доставили сюда, к нам, в Тридцать Четвертый, в палату Шестнадцать-люкс.
– Я поступил так в знак протеста! – выкрикнул Харт.
– В знак протеста выкололи себе глаз карандашом?
– Да.
– Ваш поступок кажется вам самому нормальным? – спросил доктор мягко.
– Мне не оставили выбора!
– Хорошо. Пожалуйста, напомните нам, против чего именно вы протестовали.
Бывший губернатор Лудда мигом утратил способность изъясняться сколько-нибудь ясно и членораздельно. На лбу Харта выступили крупные, масляные капли пота, он задрожал, тревожно огляделся, принялся задушенно вскрикивать и бормотать.
– Луддиты! Сектанты! Наркоманы! Сатанисты! Опасность! Конец света!
Будучи человеком начитанным и образованным, главный врач, разумеется, слышал об истинных луддитах. Чудаки, отгородившиеся от прогресса, вот уже пять столетий живущие в рукотворном, фантастическом средневековье Коммуны. Несомненно, типичные сектанты.
