– И что это значит? – развел руками я.
– Не знаю. Может то, что мы и есть те самые Ищущие?
– Кворана… – вдруг припомнил я. – Кворана перед гибелью твердила то же, пока ты не лишил девчонку головы. Тогда я принял её слова за обезумевший вздор о каком-то ритуале и что тот близок к итогу. Но теперь… А ведь она, как и вы двое, назвала меня иномирцем.
Я внимательно уставился на Лику и белобородого здоровяка.
– Потому ты здесь, – пробасил рыцарь. – И не смотри на меня так, словно голодный волк на заплутавшего феррунга. Не я задумывал мир таким, какой он есть, и уж тем более не мне довелось выбирать чужеродную душу, дабы затем силками волочить её через мрачные просторы Корней Небытия на прогулку по торговой площади Мак-Таура.
– Не могу вновь не вмешаться, – скорчив смущенную гримасу, Давинти мгновенно перетянул внимание на себя. – Но я никак не возьму в толк, причем тут наш рогоголовый приятель?
– Постулаты Истоков неподвластны смертному разумению. Никому не дано судить об их благородстве, – твердо ответила лиса. – В своем противостоянии старшие боги не обходятся без поверенных. Так уж заведено. В ответ мы несем это тяжкое бремя с гордостью и почетом. Однако проводники не единственные, кто лишен власти над собственной судьбой. Перед наступлением самых темных времен, каждый из Истоков волен призвать в подмогу и третью душу. Божественного в нас с Тамиором не больше, чем в тебе, эльф, или тех же троллях. Разве что стареем неохотнее да живем куда суматошней остальных. Но кое-чего имеется и в нашей власти. Союз обоих служителей Истока способен ненадолго приоткрыть завесу в череде миров, чтобы провести дух избранного иномирца в нужное место.
Девушка ткнула указательным пальцем в проплешину перед собой.
– Конечно, всё это вершится не по доброй воле тех чужаков, что нечаянно угодили в замысел Истока, – мрачно добавила она. – Многие заканчивают свой век, так и не поняв, что с ними стряслось. Измотанные, растерянные… Некоторые решают, будто утратили рассудок и продолжают бродить по земле, донимая каждого встречного чудными расспросами и пугающими россказнями о своей прежней жизни. Тем не менее, боги не видят в том дурного, ведь нередко подобный шаг вносит в баланс сил весомые перемены.
– Не видят, потому что не нянчатся с теми, кого призвали. Иной раз такой сущий недоросль попадется, что не оберешься хлопот, – ворчливо вставил бородач. – Сам переход – дело, вроде, не пыльное, – буркнул он следом. – Лисица – ключ к междомирью. Препровождает чужака в Небытие. Я – в Тилрадан. Но если несчастного учуют тамошние твари да примутся за охоту… Со Дна пришлую душу уже никакой силой не достанешь. Проглотят со всеми потрохами и не подавятся.
– Сверхтрясающе, – пискнул поэт, точно всё, о чем толковал воин, кроме нескольких слов, он знал и без лишних объяснений. – Возможны ли такие чудовищества?
– Возможны. Чаще, чем ты смеешь представить, – рыцарь невольно поёжился. – Говоря иначе, мы не только стража, но также сами врата. И ещё кое-что, длинноухий. Шастать между мирами в своё удовольствие, – звонко пристукнув кулаком по щиту, передразнил он недавние речи поэта, – выйдет едва ли. Дар вспыхивает лишь на короткий миг, пока длится сопряжение. Так что, полагаю, Лика не успевает полюбоваться красотами других земель.
– Значит, вы оба всё время знали, кто я и откуда взялся на самом деле.
Переварив услышанное, я насупился и принялся медленно подниматься на ноги. Я не ощущал в груди яростного жжения, обиды или страха. Однако нежданное откровение все же будоражило нутро, словно кухарь, сильно всколыхнувший кувшин с застоялым маслом.
