– Полагаешь, князь Ярослав поднимется за нас, коли придётся бой принять с басурманами?
– Поднимется! Земли-то княжества Муромского, хоть и окраина. Куда ему деваться? Коли нас пожгут да разорят, его стены зараз вослед падут. Промеж Муромом, половецкими и хазарскими ханами, прочими басурманами из Великой степи вроде Джамбулата Хорезмийского, токмо Рязанская земля и стоит. Да и про соседей-славян не забывай. Вона, по берегу с мечами и копьями бродят. Чьи будут, тебе ведомо? Князья Святослав да Олег давно на земли Рязанские зарятся. А Гориславич так и вовсе… Тебе в то лето токмо десять годин минуло, а он ко мне да не гонцов прислал, сам пожаловал. Владелину себе в жены сватать. Раньше прочих хотел сговориться. С тех пор многие в нашу сторону поглядывают, да земли промеж собой никак не поделят. Стало быть, нам тут насмерть биться. Не станет нас, не уцелеть и Мурому.
Княжич обречённо кивнул и повернулся.
– Ты скоро воротишься? Тягостно мне, словно беда близится.
В его голосе было столько тоски, что в груди у князя защемило.
– Мне то не ведомо. Ярослав Муромский, правитель толковый. А вот Суздальский наместник Фёдор Глебович, да князь Изяслав Ростовский – всё об своём всякий раз твердят. Тяжко с ними дела вершить. Одна надега – не схотят они земель лишиться, да встанут за нас, коли срок придёт.
Князь замолчал. Искоса поглядывая на наследника, заприметил, Владислав совсем загрустил.
– Кликни-ка там одеваться. Пора, – вздохнув, попросил Мстислав Игоревич.
Но не успел княжич сделать шаг к двери, она тихонько скрипнула, и в светлице появился служка. Снарядив князя в походные доспехи и застегнув отороченный золотой каймой плащ, он низко склонился, ожидая приказания.
– Ступай! – отпустил огнищного Мстислав Игоревич и взглянул на Владислава.
– Может, всё же останешься? – услышал он робкую просьбу.
Тряхнув седовласой головой, князь подошёл к окну и положил на лавку шелом.
– Ты страшишься остаться правителем, дитя? – рука князя легла на плечо княжича. – Вот уж и помыслить не мог!
– Нет, батюшка. Тебе почудилось, – решительно посмотрел на отца наследник. – Мне тягостно расставаться с тобой.
– Придёт день, чадо моё, и мы расстанемся навсегда. Эта доля никого не минует.
Мстислав Игоревич смотрел на наследника, будто стараясь наглядеться впрок. Бережно притяну голову княжича, поцеловал в лоб, легонько коснулся волос и, будто опомнившись, резко отдёрнул руки, отвернулся и отошёл.
– Дам тебе наставление, – заговорил он хриплым голосом, укладывая, всё ещё лежавшие на столе свитки, в дорожную суму. – Дружину, мастеровых и люд Рязанский да пришлый купеческий не обижай. Решай всё по справедливости. Ежели чего, затруднение какое, или споры, завсегда совета у Магуты спрашивай. Он умён и рассудителен. Науки изучай прилежно, не бросай. В книгах мудрость и величие. Фёдора не злоби. Он второго дня жалобился на тебя, мол, княжичу всё одно мечом махать, али булавой, лишь бы не над свитками сидеть. Сказывал, ты от него ускакал за стену, забросив учение.
– А пошто он один и тот же третьего дня к ряду суёт, нешто я дитя неразумная, с одного присесту не понимаю, – принялся оправдываться княжич.
– Значится, не понимаешь, раз даёт. Не серчай на старика, он добра тебе изволяет10.
– Твоя воля, батюшка.
– Вот и славно! – улыбнулся Мстислав Игоревич. – Артемий Силыч хвалит тебя. Сказывал, ты уж не раз его сразить успел в нешуточном бою. Ратуй с наставниками каждодневно, рукам булаву и меч знать до́лжно. Забросишь дело ратное, почитай, сызнова начинать…
