– Боги, нет! – воскликнул я. – Нет, что ты… он… Он на службе у Госпожи, которая страхом смерти запретила ему приближаться к тебе, но он не мог быть вдали от тебя, как Она требует. И… но если он женится на тебе… тогда… Она узнает, и быть беде.
– Нет-нет! Тогда не надо… Арюшка… – испуганно проговорила она. – А я-то… я подумала, что… что не любит меня вовсе…
– Про то не думай даже. Очень любит, больше жизни. И беспокойство его не о себе самом, а о тебе, тебе угроза, потому и… потому всё так получилось… нехорошо. Любиться не надо было вам, вот что.
– Так ить… как же, ежли… ну… когда любишь кого, как не любиться? Зачем тогда и любить? – простодушно сказала она, вытирая остатки слёз с ресниц. Вот так: зачем тогда и любить?..
Она вздохнула, отвернулась, подняв плечи.
– Это… нехорошо, что он… что… Но как же… я без него-то теперь? Что же делать?..
– Не волнуйся, он умеет прятаться. И… вообще не бойся, ничего не бойся. И я тебя не брошу, во всём помогу, всё будет хорошо, спокойно носи ребёнка, ближе к родам видно будет, как поступить. Может, уедем куда, скажем, что вдова ты и… никто не станет пальцами тыкать ни в тебя, ни в ребёнка.
– Уедем? Злата на то надо, а я…
– О том не переживай, чего иного, а злата с избытком.
Аяя посмотрела на меня и хмыкнула, качнув головой.
– С избытком… ишь ты… Так много платит госпожа Арию за службу? Что же за госпожа такая?
Но говорить о Повелительнице Той стороны я не хотел теперь, чтобы не призвать ненароком, Она всегда слишком ясно слышала меня.
– Ты не знаешь Её и никогда не узнаешь, и не думай о Ней. Пошли Арику весь, что не держишь сердца, пусть прилетает, – сказал я, потрепав её по руке. – А теперь, поесть тебе надо, идём к нам, уж время обеда.
Но она замотала головой, и, отказываясь, отмахнулась:
– Ой, нет! Что ты, твоя-то госпожа тоже не слишком расположена ко мне. Я теперь боюсь, узнает, что я тяжёла, сгонит со двора вовсе. Могла бы, утопила, как кошку… Ты уж… не говори ей пока… ну, пока можно… Ладно?
Я притянул её на миг и поцеловал в макушку, пахнущую прелестно тёплыми серединками цветов.
– Не скажу, обещаю. Сейчас пришлю кого, еды тебе принесут.
…Эрбин ушёл к себе в дом, а ко мне из травы выбежали мои друзья – котята, что росли в той корзинке и теперь бегали по саду, таясь от хозяйки, как и их рыжая маленькая мать. Я села на траву, забавляясь с разномастными малышами, и услышала отсюда, как Зигалит распекает какую-то служанку, ах, нет, приказчицу, что та не взяла денег с постояльцев вперёд, та беспомощно оправдывалась… мне казалось, что слышу мышиный писк против рыка… Да, Зигалит лучше не попадаться под горячую руку…
Новый дом оказался, действительно, настоящим дворцом. Некогда он принадлежал царю, но он, ещё дед Кратона, отдал его в уплату какого-то долга купцу. Тот не осмелился жить в нём, и стоял дворец, охраняемый и ухоженный, многие годы, в ожидании того, что он сможет продать его опять какому-то царю или храму. Вот и явились мы, конечно, купец, не мог знать, что Дамэ приспешник Анпу, чья слава расходилась по Кемету громадными восхитительными волнами, но платил Дамэ достаточно, чтобы привлечь продавца.
Вот мы и получили его, этот просторный, светлый дворец, среди обширного сада, с тремя прудами, одной частью сада прилегающий к берегу реки, надо будет лодки завести… слуг понадобится, ой-ёй… Рыба так и сказала.
– Ох, Анпу, на челяди разорисся…
