– Когда это мы орали?
– Ну как же, вспомни. Тогда жарища стояла, а мы в лесу в тенёчке, да только не одни мы там были, там ещё враги лютые были, тоже от солнышка прятались.
– Какие ещё враги, сбрендил? – недоумённо спросил Борисыч, ещё и пальцем у виска покрутил. Обидно для меня покрутил.
– И ничего я не сбрендил. «Мессеры» нас там поджидали. Борисыч опять намылился пальцем у виска покрутить, но я опередил его, не дал обиду сотворить.
– Ты погоди, слушай дальше. Слепни нас там поджидали в неисчислимом количестве, огромные, здоровущие, размах крыльев как раз размером с самолёт, не меньше.
Для убедительности руками размеры показал.
Борисыч рот открыл от изумления, по глазам вижу, что не верит. А я сроду не врал, так, иногда только. А раз молчит Борисыч, значит, правильной дорогой иду.
– Мы уже заготавливать закончили, обратно засобирались, а тут они и налетели.
Сначала одной стаей за нами погнались, а потом разделились на две, хитрые, гады, чтоб окружить, в кольцо нас взять. И каюк нам бы был, если б Анатолич газу не прибавил, еле оторвались от них. Хорошо, что таратайка Анатолича не подвела, а то в осаде бы оказались. Попили бы кровушки нашей точно.
Летят и кулаками грозятся, рожи зверские состроили.
– Какие у них кулаки? Ты что, «чаю» перепил?
– Ну, может, не кулаки, а жала ихние, здоровущие, вперед выставленные, как копья, я видел.
– Что городишь-то? Что они, задом за нами летели?
– Маневрировали, видать, сообразительные. Вы-то вперед смотрели, вот и не видели, а я оглядывался, потому и видел, точно говорю. Ну, вспомнил?
Борисыч задумался. Ага, вспоминает, значит. А он посмотрел на меня и ничего не сказал. Посмотрел, правда, как-то странно, жалостливо, что ли.
– Ладно, Борисыч, давай продолжай, проводи экскремент свой.
– Не экскремент, а эксперимент. Сейчас анализ проведём, – интеллигентно поправил меня Борисыч. А затем опять осторожно опустил хрупкую «вещь» в подготовленную новую ёмкость.
На этот раз «вещь» приняла вертикальное положение, без всяких предыдущих танцулек. Рисками на шкале обозначила насыщенность «заварки».
Борисыч закряхтел от удовольствия, я тоже поддержал для приличия, кашлянул пару раз.
– Ну вот, отлично! Гляди, немного выше нормы, но вполне допустимо. Сейчас на горючесть проверим, – сказал Борисыч и немного на стол капнул.
– Во, нормально, даже пятно образовалось. Годится.
– Да нет, Борисыч, не пятно, кажись, дыра на скатерти образовалась. Слушай, Борисыч, если от второй порции дыра образовалась, то что бы от первой было?
Борисыч опешил, начал скрести голову, усиленно заскрипел, слышно даже. Думает, значит. Похоже, ничего не надумал, раз только руки развёл, поболее, чем я до этого.
– А я вот думаю, а и хорошо, что не попробовали, предполагаю, могло бы произойти непоправимое. Вынесло бы нас отсюда с рамой оконной на плечах, вместе с «чайником», и тю-тю нам.
Борисыч опять задумался, привстал было, да сразу присел, только рукой махнул да вздохнул тяжко.
Вот дернул же чёрт меня такое ляпнуть, не подумавши, друга нервничать заставил. У него же натура тонкая, интеллигентная, а я с ней вот так грубо обошёлся. Надо исправлять ошибку свою допущенную.
– Борисыч! А не пора ли нам дегустацию продолжить, так сказать, пробу снять.
– Давно пора, заболтал меня, чёрте что из-за тебя в голову полезло.
Борисыч встрепенулся, повеселел заметно и закивал согласно.
Пробу на ура сняли, хорошо пошла, гладенько, без всяких штучек «хронических». Пришлось ещё по капельке откушать, уж больно хорош «чаёк» оказался.
