Брртасмагорр поднял когтистую лапищу, призывая нас, стоявших за его спиной, молчать во что бы то ни стало. Когда поток красноречия стал мелеть, он позволил оратору замолчать самостотельно. И тот замолчал.
– Очень хорошо, – сказал Брртасмагорр. – А сейчас вы оставите тут все, что накопали, и погрузитесь в свой челнок.
Повторяю – нас было шестеро, и их – шестеро. Но они – все молодые, поджарые, вооруженные, а мы, если вдуматься, безоружные. К тому же раструбоухие еле шевелятся в своих огромных надутых жилетах из трубок, а наш командир весит больше, чем было бы полезно в хорошей драке.
Стрелять они начали без предупреждения.
Брртасмагорр крякнул, выпустил крокодильи челюсти и кинулся в атаку.
Гробус у нас считался лучшим по экстрим-самбо. Он схлопотал пулю в плечо, но отнял трехствольник у девицы. Раструбоухие соратники втроем насели на одного. А четверо этих ученых гадов кинулись бежать. Один прихрамывал, другой нес правую руку в левой – это уже была работа Брртасмагорра.
– Догони! – крикнул Брртасмагорр. – Нельзя, чтобы улетели! Нельзя!
Он лежал на боку среди кустиков, а из груди били вверх прозрачные фонтанчики.
Я выдернул у жертвы троих раструбоухих большой плазморезак и побежал, куда велено, Гробус, дико ругаясь, – следом.
В нас стреляли, мы тоже стреляли. И так – пока не оказались возле их челнока.
Рядом с люком стояли длинные пластиковые ящики, очень похожие на гробы. Казалось бы – прыгайте, ребята, в люк и уносите ноги, потому что вооруженное нападение на группу кадровых офицеров Солидарных сил – дело подсудное. Так нет же – двое залегли и стали поливать нас белым огнем, а другие двое – заталкивать в челнок первый ящик.
Нам тоже пришлось залечь. И дело шло к тому, что они безнаказанно улетят, а вот мы останемся…
– Ничего! – крикнул Гробус. – Брртасмагорр сейчас свяжется с орбитальной! Далеко не убегут!
– Если он жив, – ответил я, регулируя резак, потому что заряд уже иссякал. – И сдается мне, что их там, наверху, ждет кто-то, кому начхать на нашу орбитальную.
– Но какого черта?! – спросил он.
И тут черт явился – собственной персоной.
Долго объяснять, какие расы в том году ссорились с нами и мирились, с кем и против кого мы объединялись. Этот голубчик, похожий на покрытого шерстью тритона, был как раз самым непримиримым врагом – из тех, что живыми в плен не сдаются. И на черта был здорово похож – имел рога и ярко-красную пасть.
Вот тут мы и вздрогнули.
Если он догадается, что мы – винноводочный десант с орбитальной, полетят от нас клочки по закоулочкам…
Он догадался. Он поднялся на самые задние лапы и заревел инфразвуком.
А потом он взял челнок за шасси и элегантно перевернул вверх дном.
Мы зажмурились, но ненадолго.
Наши противники переориентировались и попытались его подстрелить. С тем же успехом можно стрелять в бетонную плиту стационарного космодрома, а плазморезака у них больше не было.
Он сделал такой прыжок, что кенгуру бы обзавидовался, и сгреб наших противников в охапку. Потом этот зверюга свободной шестой конечностью открыл боковой люк челнока и, хватая брыкающихся ученых мужей как попало, запихал их туда всех четверых. После чего люк закрыл, сам вскочил на челнок и хорошенько на нем попрыгал – чтобы все несущие конструкции перекосило и люки как следует заклинило.
Убедившись, что из этой мышеловки без сварочной техники не выбраться, он повернулся к нам.
