Мы согласились:
– Быстро.
– Вилы в бок и – через дорогу.
– «И никто не узнает, где могилка твоя-а-а…»
Нам – петь, а весёлые песни, как говорится, в горло не лезут. Настроение у всех – «мама, не ходите до ветру – там волки». Ну, ладно – хочешь-не-хочешь, а работать надо. Веселить.
Стал народ подтягиваться. Присмотрелись – один крив, другой хром, у третьего клык в небо торчит. Женщины такие, что у Генки на них глаз не загорается. Приглашаем к столу, а гостей-то и половины не набирается. Все поместились за один стол, другой стоит нетронутым. Невеста с женихом сидят – друг на друга не смотрят, повернулись в разные стороны. Что-то пошло у них не так, не весело им. Но наше дело сторона, играем дальше. Наконец-то, люди из-за стола поднялись – пошли в круг.
На свадьбах танцуют, кто как умеет, иной раз такие коленца выделывают…! И хоть кто-нибудь, да невпопад скачет. Вот все прыгают одинаково, а одна – сама по себе. Однажды я этим открытием поделился с Саней, с тех пор он уже с начала вечера выискивает глазами, кто? Так, так, так… Есть! Один раз даже в микрофон крикнул. Случайно. И вот уже сколько лет – ни одной халтуры без этого не сыграли.
Пошли и здесь в круг. Ё-моё, да тут пол свадьбы не в ритм! Сане на радость.
Отыграли мы первое отделение, хозяин с хозяйкой всех за стол пригласили, ну и нас тоже, с утра ж голодные. Чаще всего музыкантам приготовлен отдельный столик, но тут посадили в конце общего стола. Только стаканы в руки взяли, как слышим:
– Эй, музыканты, грайтэ, або гроши вэртайтэ13! Вашу мать!
Пошло колом. Но проглотили. В конце праздничного стола еды всегда поменьше будет. А время-то – девяностые, и так особо не разгуляешься. Ну, смели мы всё быстро. А надо сказать, что последней из гостей сидела злющая бабка в темном платке, с поджатыми губами и бородавкой на носу. За ней её половина – тот хмурый дедок с клыком. Рядом с бабусей – Генка, потом мы. Гена деликатно у неё из-под носа то одно блюдо возьмёт, то другое.
– Ген, передай шубу…
– Я тебе уже блинчики передал!
– Где? Нет тут никаких блинчиков.
А бабка-яга эта ест, а кости в Генкину тарелочку кладёт. Уж полно костей.
Дедок клык на неё наставил, зрачком завертел:
– Секлета, смотри, кому кости бросаешь!
Та губами презрительно чмокнула, ещё больше их поджала:
– А ничё. Музыканты всё съедят.
– ?
– ?!
– !
Сытые, мы повеселели. Жених с невестой тоже подобрели – им подарков столько привалило! Жених сиротой оказался, но при хорошем дяде. А тот – инспектор рыбхоза в рыбацком селе… Новый дом подарил новобрачным, а в нагрузку – «ауди».
Вроде наладилось… Играем гопак.
Народ пляшет.
Мы забываем всё плохое.
Тут, откуда ни возьмись, девица в нашу халабуду – шасть!
– Спрячьте!
Мы, не отрываясь от дела, киваем:
– Туда, под чехлы лезь!
Той и не стало. Лежит там, плоская и тихая как мышь. Подбегают один за другим трое здоровенных мужиков, запыхавшись:
– Где… хыхы….
– Девка… хххы
– Тута пробегала… гыы… ыг-гы… ыг-гыы, – У этого в руках вилы.
– Туда! – махнули мы головами в сторону кладбища, – и… раз-два-три!: «Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ пидвэла!».
Когда гости разошлись, чехлы зашевелились, из норки выглянуло пол-лица:
– Ребят, заберите меня с собой.
– Так мы аж из…
– Неважно. Я с вами. Хоть куда!
– Иди, в ту машину ныряй!
Инструменты погрузили в «ЗИЛ», отправили. Хозяин нам молча деньги сунул, ни спасибо, ни доброго слова, ни до свидания.
