Я уцелел и возвращаюсь к дому.
Не знаю, кто и что меня там ждёт?
Родные умерли, и нет знакомых,
Ведь я давно отправился в полёт!
Рассчитывал на месяц, вышло – годы,
Но в этом нет совсем моей вины,
Я верил, что служу советскому народу,
И воевал, чтоб не было войны!
Я воевал с моралью, сам с собою,
Грехи мои закон не охранял;
Довольный положением, судьбою,
Растратил дорогое, растерял!
У каждого рубеж, свой Рубикон,
Физических возможностей, морали.
Но есть ещё общественный закон,
(Им неугодных граждан подавляли).
Путь для меня избрало государство,
А правильней сказать, кто правил им.
И меры нет, чтоб оценить коварство,
Ведь я по милости кого-то и не жил.
Меня лишили самого простого,
Что изначально людям суждено:
Лишили личной чести, веры в Бога,
И полюбить мне было не дано.
Меня тянуло к дому, но не мог,
Не позволяла сделать это служба.
Исколесил немало стран, дорог,
Познал предательств, но не любовь и дружбу!
Что память мне о доме сохранила?
Что видел я в обрывках сновидений?
Я не Антей, чтоб набираться силы,
Коснувшись памяти о доме на мгновение
Родных моих расплывчатые лица, —
(Я уходил из дома знойным летом),
Над крышею носились стаей птицы,
Сад в золоте от солнечного света.
Отец курил, потягивая трубку,
Крестьянская семья сходилась на обед,
Я помню жалкие, скупые шутки…
Как заходился в кашле старый дед.
Пожалуй, всё… А память моя тает…
Деревьев вижу стройные ряды,
Я чувствую, как ветерок стихает,
И слышу плеск, журчание воды…
Леса, поля. Бурьяны и бурьяны,
Просторы бесконечны, велики…
Дома, в какой-то пляске пьяной,
Разбросаны вдоль берега реки…
Конец ознакомительного фрагмента.
