Беги как чёрт - страница 6

– Давай Томми, добей меня.

– Тава, – послушался ребенок.

Молодая няня отстранилась от мальчика и с восторгом посмотрела в его оживленное лицо.

– Так может ты притворяешься, а, чувак? Может ты гений, который ловко разыгрывает комедию? – Она засмеялась и встряхнула ребенка. – Вкусная трава! Давай, Томми! Вкусная трава!

– Кусна тава, – повторил Томми.

– Покажи! Покажи мне эту траву, малыш! Где трава? – возбужденно говорила девушка.

Это, по всей видимости, было уже запредельным для больного ребенка, и он только продолжал с довольным видом повторять два новых слова. Тогда девушка вырвала пучок травы и, размахивая ею перед лицом Томми, восклицала, задыхаясь от восторга:

– Вот она, дорогой! Трава! Вот она – вкусная трава! Вкусная, черт возьми, трава!

– Кусна тава.

– Ха-ха! Золотой ты мой!

Она схватила Томми на руки и, подняв над своей головой, закружила в воздухе, чем вызвала у того не самый приятный на слух, но зато искренний и счастливый смех.

– Ты моя умница! Ты мой молодец! – повторяла она, разделяя с мальчиком его маленький успех. Успех, которому, к счастью, не знают цены девяносто восемь процентов населения нашей планеты; успех, которому не позавидуешь; успех, о котором думаешь с ужасом. Но девушка, которая еще пять минут назад уверяла себя в желании презирать этого маленького несчастного человека, в настоящее время была за него искренне рада. И если в будущем ей придется вспомнить эту сцену, верхом лицемерия с ее стороны будет утверждение, что даже тогда она продолжала жалеть этого ребенка. Нет, сама того не сознавая, она им гордилась. Сама того не сознавая, она приближала его к полноценной жизни, не прибегая к столь пошлому приему, родившемуся в искушенном мозгу, как презрение. Она дарила ему полноценную жизнь своим сердцем, раскрытым для этого малыша. Сердцем, о котором, вполне вероятно, она очень мало знала.

Сад, в котором происходила эта сцена, и, соответственно, двухэтажный коттедж из белоснежного камня принадлежали семье Эспер. Клод Эспер и его супруга Моника, которым на момент описываемых событий было пятьдесят четыре и пятьдесят два года соответственно, владели тремя небольшими отелями в южной части Арстада, и их смело можно было назвать людьми обеспеченными. В городе у них была хорошая репутация, они отличались активной гражданской позицией и не забывали о благотворительности, в первую очередь касавшейся сирот, больных детей и церкви, ибо Эсперы были преданными католиками. Разумеется, одним из самых ответственных предприятий в этом плане являлось оформленное три года назад опекунство Томаса Крампа – ребенка с тяжелой умственной отсталостью. Возможно, на принятие этого решения, кроме чувств сострадания и человеколюбия, повлияло и чувство родительского одиночества, ведь любимый и единственный сын Эдвард покинул отчий дом и отправился получать образование в университете экономики и политических наук Мэйвертона. С тех пор юноша, увлеченный учебой и устройством личной жизни, очень редко жаловал родителей своими визитами, ссылаясь на постоянную занятость и недостаток свободного времени. Клод и Моника огорчались по этому поводу, но лучшим оправданием для Эдварда служила его великолепная успеваемость и статус одного из самых многообещающих студентов университета.

О мотивах же побудивших супругов взять опеку над инвалидом, вместо того, чтобы попытаться завести второго родного ребенка или усыновить здорового, вряд ли можно говорить объективно, потому и делать этого не стоит. Как бы там ни было уже на протяжении трех лет, каждые выходные Томас покидал стены интерната для умственно отсталых детей и проводил их с Клодом и Моникой, а каждое лето, в том числе и нынешнее, жил в их доме на постоянной основе под присмотром няни. В этот раз на данную кандидатуру Эсперы утвердили двадцатичетырехлетнюю Джессику Фэйт, во многом благодаря тому, что у девушки было хоть и неоконченное, но все же образование детского психиатра. Джессика ухаживала за Томми всего три недели, но даже за это короткое время Клод и Моника поняли, что не ошиблись в выборе. Ребенок заметно привязался к девушке, а та в свою очередь не просто исполняла обязанности сиделки, а старалась быть для мальчика, прежде всего, педагогом. Каково же было восхищение супругов и Томасом, и, конечно же, Джессикой, когда вернувшись вечером домой, они узнали, что словарный запас ребенка теперь составляет двенадцать слов вместо десяти.